в сравнении с остальными выглядят устрашающе. В выступах и сколах на них Таргитаю почудились морды страшных зверей. Словно идолы зверобогам, которые не сумели вернуть себе человеческий облик, и личины так и остались звериными.

Невр тряхнул головой, отгоняя злое наваждение.

– А чего это они такие? – спросил он, указывая на принесённых в жертву. – Спят, что ли?

Корепат развёл руками.

– Чтобы хоть как-то облегчить страдания, мы даём выпить дурманное зелье. Приносим их сюда и привязываем уже уснувшими.

– Так они не почувствуют ужаса, когда увидят Протея, – добавил Тарас.

– И больно им тоже не будет, – кивнул Пукан. – Да и нам не так горько. Первых-то мы привязывали… того… без травяного зелья. Просто отводили сюда на закате и оставляли.

Таргитай в ужасе посмотрел на старосту. Взгляд на миг замер, словно дударь ощутил ужас и боль приведённых сюда на съедение. Корепат невесело кивнул, пальцы теребят сорванную травинку.

– Всё верно. Они кричали так, что кровь стыла в жилах.

Невр поднял голову к небу. Солнце ещё высоко, но уже даёт по-вечернему золотистый свет. Скоро начнёт скатываться за виднокрай, чтоб отдать мир под власть лунного света и нечисти.

– Ладно, – сказал Степан, подойдя к самому краю и глядя вниз. – Как будем спускаться? Где тут тропинка?

– Мы поможем, – медленно проговорил Корепат.

Глаза старосты сделались хитрыми, уголки губ дрогнули в улыбке.

Таргитаю по затылку резко ударило тяжёлое. Ноги подкосились, он кулем рухнул на землю. Прежде чем взор померк, увидел, как от удара падает и Степан.

Глава 2

Когда дударь открыл глаза, затылок нестерпимо болел. Там мощно стучит огромный незримый молот. Виски болезненно пульсируют, словно там набухают и тут же сдуваются огромные, тяжёлые пузыри.

Он тряхнул головой, разгоняя застилающий глаза красный туман. Движение отозвалось резкой болью, но взор очистился.

Вокруг зеленеет трава, в полусотне шагов темнеют скалы. Огромные испещрённые выступами и мелкими кавернами, они неуклюже тянутся к небу, где от края до края полыхает закат.

Солнце на треть опустилось за виднокрай, расплескав по облакам красное и золотое. Облака похожи на раненых зверей, кажется, бока вот-вот лопнут, изливая на землю горячую кровь.

Справа полукругом врыты высокие каменные столбы. К ближайшему привязан Степан. Волосы взъерошены, по лбу стекает струйка крови, уже застыв и превратившись в тёмную корку. Он стиснул зубы, жилы на лбу и висках вздулись, торчат, будто залезшие под кожу пиявки. Бывший разбойник рычит, в глазах полопались сосуды, двигает плечами в надежде разорвать путы.

Однако верёвки плотно стягивают руки и мускулистый живот под рубахой. Дальше тянутся еще столбы из тёмно-серого камня. К каждому привязан парень либо девушка, кто-то безвольно обвис на верёвках, один или двое отрешённо смотрят перед собой.

Таргитай рванулся. Верёвки затрещали, но держат по-прежнему прочно. Спину холодит шершавая каменная поверхность.

Степан зарычал, как загнанный в угол зверь, черты лица заострились, в глазах проступило отчаяние и ярость.

– Я этим гадам печень вырву! – прошипел он. – Подлецы, чтоб их бешеные собаки сожрали!

– Как же так? – пробормотал Тарх, широко распахнув глаза от обиды и непонимания. – Мы ж хотели помочь, защитить!

– Будет тебе наука, – прорычал Степан. – Нечего помогать всяким свиньям! Да по их рожам уже было видно, что у них на уме!

– Что ж ты сразу не сказал, – укорил Таргитай, – не предупредил.

Степан побагровел, глаза вытаращились.

– Ах, я ж ещё и виноват?!

– Я не сержусь, – смилостивился дударь. – Люди несовершенны. С кем не бывает.

– А ты – не люди?! – спросил Степан гневно. – В боги что ли записался?!

Таргитай выпятил грудь колесом и уже раскрыл рот, чтоб ответить, но вовремя прикусил язык.

Степан, судя по покрасневшему от гнева лицу, хочет завернуть особо едкое и обидное ругательство, но рот лишь открывается и закрывается, как будто от потрясения утратил дар речи.

– Надо избавиться от верёвок, – сказал Таргитай с таким видом, словно сообщил мистическое откровение.

– У тебя Меч забрали, – вдруг заметил Степан, словно впервые глянув дударю за спину.

– Без тебя знаю, – сказал тот кисло.

– Вот же гады, – не унимался бывший разбойник. – Ладно привязали и бросили на съедение какому-то там богу. Но хотя бы оружие оставили. Ну слопает нас какая-то тварь. Это ж скучно и предсказуемо. А вот если бы мы побарахтались – о, на это стоит посмотреть и деньги поставить!

Он снова напряг крепко связанные руки, шея от усилий побагровела. Сквозь зубы вырвался яростный стон. Верёвки едва слышно затрещали, но не поддались.

Слева от Степана вдруг шевельнулась девушка в простом льняном платье. Подняла голову, открыла очи. Чёрные, спадающие до плеч волосы легонько треплет ветерок. В её глазах вспыхнули искорки надежды.

– Богатыри! – взмолилась она. – Помогите нам! Заклинаю вас всеми богами! Меня дома жених ждёт!

Таргитай начал двигать руками за спиной вверх-вниз, верёвки принялись тереться о шершавую поверхность камня.

– Им бы самим кто помог, – проворчал парень, привязанный рядом.

– Если твой жених дома, – пробурчал Степан, – какого лешего не пришёл и тебя не спас?

– Знаю я этого жениха, – скептически молвил парень. – Они с Глашкой уже месяц как милуются втихаря. Да Ивель специально попросил волхва, чтобы принёс тебя в жертву, Ольха!

Девушка побледнела, закусила губу. Из глаз покатились крупные слёзы.

– Что ты такое говоришь! Данко, ты бы хоть при чужаках меня не позорил!

– А ты, Ольха, не будь дурой. Про это уже все знают, кроме тебя!

Таргитай ощутил волну застойного, тяжёлого воздуха. От неясного чувства тревоги его осыпало ледяной крошкой с головы до ног. Дударь поднял глаза на скалы.

Там у земли клубится серо-зелёный туман. В уши ворвалось густое, назойливое гудение, будто жужжит сотня шмелей.

Туман стал наливаться объёмом, его поверхность блестит, словно взмокшая от пота шкура диковинного зверя.

– Протей! – вдруг закричал Данко. Лицо исказилось от ужаса, но во взоре сияет благоговение. – Смотрите! Протей грядёт!

Ольха побледнела ещё больше, под глазами появились тёмные круги.

– Всемогущий Сварог! – закричала она в страхе, глядя в пылающее закатом небо. – Молю тебя, приди и защити нас всех!

Таргитай дернулся, как от пощёчины. Скулы начали жарко пылать, во рту пересохло.

– Я… я… – начал было он, но слова застряли в горле тугим комом.

Руки стали двигаться быстрее, интенсивнее напрягая мышцы. Кисти стянуты слишком туго, тереть о камень не так просто.

– Ваш смертный час настал! – раздался вдруг старческий голос высоко над головами. – Смиритесь! Вы навсегда сольётесь с Протеем! Вы избраны для великой чести!

Повернувшись так, что едва не свернул себе шею, Таргитай краем глаза увидел Корепата. Тот вместе с Тарасом