— Все документы в порядке, депозитный трансферт на ваше имя из Португалии прибыл. Вы можете убедиться, что он помещен в хранилище в целости и сохранности, — сказал служащий.

— Спасибо, именно это я и хотел бы сделать.

— Прошу прощения, господин Бестужев, но я обязан вас проинформировать, что по указанным в сопроводительных документах условиям трансферта вы имеете полное право доступа к депозиту в любое время, однако не можете изъять его из сейфа, — там имеется специальное сенсорное устройство…

— Благодарю вас, я в курсе, — перебил его Артур Александрович. — Давайте пройдем в хранилище — у меня мало времени.

Служащий провел Бестужева в закрытую от посторонних глаз комнату и набрал код на пульте, который висел на стене. Часть стены раздвинулась, появился сенсорный экран.

— Вы можете набрать на экране кодовое слово, и после этого ваш депозит будет доставлен через вот это окошечко. Как только вы закончите, поставьте его сюда. — Служащий показал место и вышел.

Бестужев подошел к экрану, выбрал из указанных в меню нескольких десятков языков русский и набрал кодовое слово: «ЕДИНСТВО». Он услышал, как очень тихо заработали какие-то механизмы, и через несколько секунд из специального проема в стене появился металлический ящик-сейф. Артур достал ключ, вставил в замок и открыл его.

Ларец был на месте, в целости и сохранности.

Жак де Моле вздохнул с облегчением. Кажется, самое главное ему удалось: граф Бежо и Жерар де Вильер, смелые и преданные друзья, смогут сберечь реликвии, традиции и тайну ордена. Великий магистр спешил исправить не осознанную ранее ошибку своих предшественников, которые пренебрегли древним пророчеством и вывезли Меркабу из Иерусалима. Случилось это сто двадцать лет тому назад, но и сегодня Жак де Моле ощущал тревогу тех дней…

Шел 1187 год. Войска султана Саладдина овладели Иерусалимом и изгнали крестоносцев. Среди покидающих Святую землю христиан был немногочисленный, но хорошо организованный отряд рыцарей Храма, который сопровождал несколько помеченных символами ордена повозок с тщательно скрытым от посторонних глаз грузом. В порту Яффо их ждала целая флотилия под флагом ордена; корабли вскоре после погрузки людей и повозок спешно отплыли в разных направлениях. Цель — создать впечатление, что сокровища тамплиеров отправлены в Европу, — была достигнута. Однако в это же самое время еще один, менее заметный отряд рыцарей Храма прибыл в Акку, куда после падения Иерусалима была перенесена резиденция ордена. Только один человек, Великий магистр Жерар де Ридфор, в прошлом маршал Иерусалимского королевства при короле Балдуине IV, знал, что именно здесь находится конечная цель доставки бесценной реликвии — спасенного из Иерусалима ларца с кристаллом Соломона. До самого падения Акки в 1291 году, то есть еще свыше ста лет, ларец не покидал пределов Святой земли, однако впоследствии он все же был перевезен на Кипр, а затем — в Тампль, в Париж. Ему же, Жаку де Моле, двадцать третьему Великому магистру ордена тамплиеров, оставалось лишь надеяться, что высшие силы, которые в течение стольких лет благоволили к ордену, и теперь не оставят его. Разочарование пришло на рассвете пятницы 13 октября 1307 года.

Рано утром, когда первые несмелые лучи солнца осветили пасмурное осеннее небо над Парижем, в двери Тампля постучали гонцы короля.

— Откройте, у нас послание короля Великому магистру! — кричали они.

Сонная стража Тампля не ожидала подвоха и открыла ворота. Посланием короля Филиппа Красивого оказался приказ об аресте руководства ордена, всех его членов, имущества, финансовых средств. Жак де Моле, услышав шум во дворе Тампля, понял, что плохие предчувствия его не обманули и роковой час настал. Ему оставалось немного: сжечь некоторые документы и спрятать медальон — ту единственную ниточку, которая могла привести его врагов к ларцу и хранящейся в нем реликвии. Времени на раздумья было в обрез. Он взял со стола книгу, а это был массивный том «Тайного реестра пророчеств» Иоанна Иерусалимского в толстенном переплете, острым как бритва ножом аккуратно подрезал внешний слой обтянутой кожей обложки, отогнул его и несколькими ловкими движениями вырезал в ее теле углубление по размеру медальона. Затем он достал медальон, погладил его на прощание, уложил в углубление и прикрыл отогнутой кожей, закрепив ее специальным клеем. Книгу, которая теперь хранила в себе не только апокалипсические видения и пророчества монаха-бенедиктинца, умершего почти двести лет тому назад, но и последнюю тайну Великого магистра, он положил среди других томов, составляющих библиотеку его резиденции в Тампле. «Дело сделано», — подумал он, и в этот момент в комнату ворвались солдаты короля. В одно мгновение Жак де Моле превратился из всемогущего Великого магистра в узника, а парижская штаб-квартира тамплиеров, замок Тампль, — в королевскую тюрьму.

* * *

— Жак де Моле, признаете ли вы себя виновным в отрицании Божественной сути Спасителя нашего Иисуса Христа, надругательстве над крестом, идолопоклонничестве, содомском грехе, нарушении таинств Церкви и других грехах, совершаемых так называемым орденом рыцарей Храма? — Монотонный голос монаха-доминиканца, привыкшего заунывно читать Святое Писание, глухо отдавался под сводами подземелья Тампля.

«Не зря вас зовут „Domini canes“ — „Псы Господни“, — подумал Великий магистр. — Вот ведь нашли, когда вцепиться в горло!»

— Нет, не признаю, — сказал он. — Кто же может отрицать волю Творца, который из любви к своим творениям послал Иисуса Христа ради искупления греха непослушания Всевышнему?

— Вот как. — Канцлер Гийом де Ногарэ лично пришел насладиться допросом Великого магистра. Много лет он ждал этого момента и теперь, сидя в огромном деревянном кресле рядом с монахом-доминиканцем, с показным удивлением взирал на Жака де Моле, стоящего перед ним в разорванной, окровавленной рубахе, с закованными в железо руками и ногами. — А вот член вашего так называемого ордена Ренье де л’Аршан на днях еще до пытки показал, что при посвящении в орден он отрекся от Христа и плюнул на распятие. И я могу называть вам новые и новые имена. Сотни рыцарей уже сознались, что в ордене поощрялся содомский грех и поклонение голове Бафомета. Святая инквизиция имеет достаточно свидетельств. Так кто же говорит неправду? Рядовые члены ордена или их Великий магистр? — В голосе хранителя королевской печати звучала нескрываемая издевка. Он встал, подошел вплотную к Жаку де Моле и злобно прошептал ему на ухо: — А как насчет существования Внутреннего Храма, о чем знают лишь избранные тамплиеры, и о поклонении культу Марии Магдалины, которую вы величаете «Божественной спутницей и супругой Иисуса Христа»?

— Узнику не пристало говорить с палачом о высоком, но я все же хочу рассказать тебе одну поучительную притчу, которую узнал на Востоке, — ровным голосом произнес Великий магистр и после небольшой паузы продолжил: — Некий правитель, пожелав выяснить, сколько в его государстве истинных поэтов, повелел, дабы все, именующие себя таковыми, собрались на площади перед дворцом. Собралось человек сто. Правитель распорядился немедленно бросить их в темницу и держать там до тех пор, покуда те не дадут обет, что отказываются от этого своего занятия раз и навсегда. Через неделю пятьдесят человек отреклись. Остальных правитель велел перевести во дворец, в роскошную обстановку с благовонными фонтанами, нежной музыкой, юными плясуньями, заморскими напитками и кушаньями, приказав при том намекнуть им, что ежели они все-таки оставят свое занятие, то смогут пребывать в этом земном раю хоть всю жизнь. В тот же день сорок девять из пятидесяти согласились никогда больше не притронуться к перу. Так вот, Гийом де Ногарэ, я предпочитаю оставаться тем единственным из ста, которого не удалось ни устрашить, ни подкупить.