— Ты пытаешься разжалобить меня? — Она скривила губы.

— Не нужна мне твоя жалость, у меня самого ее столько, что на десятерых хватит. Я всю жизнь только и делаю, что жалею. Жалею себя, мир вокруг, глупую девчонку-клона, которую отправили бы в мастерские к Зодчим, если бы я не купил ее, жалею ее братьев и сестер, которых не могу выкупить. Так что жалости мне не надо, мне нужно прощение. Потому что сам себя я простить не могу, хотя и живу с этим. — Старик так разошелся, что перестал раскачиваться в кресле и подался вперед. — Если ты не сможешь простить меня, то мне не нужна твоя история.

Он откинулся на спинку и смотрел на девушку. Она отвела взгляд и задумалась. Потом потерла уставшие глаза и, улыбнувшись, сказала:

— Ладно, старик, слушай. Они ждали меня у музея и напали, когда я вышла оттуда…

Лима пересказала старьевщику свои приключения о том, как ее схватили, как хотели изнасиловать, как начался десант, как потом она была у Себастьяна.

— Кстати, тебе привет от Короля. — Она хмыкнула и мотнула головой. — А ты никогда не говорил, что знаком с ним.

— Профессиональная этика, — лукаво ответил старик, улыбнувшись. — Рассказывай дальше.

Лима поведала о встрече с Разноглазым, о том, как он рассказал ей о Грико и где его найти. О своем путешествии к зданию суда и встрече с Морганом.

Старик перебил ее:

— Ты завалила Туга?! — В его словах сквозил неподдельный восторг. — Говоришь, и Жику заделала?

— Похоже, хотя до конца уверенной я быть не могу. Это же кибер.

— А! Ну да!

Лима замолчала.

— А дальше что?

— Что дальше? Дальше оказывается, что этой «вещи» как раз и нет в той сумке, что я взяла у Моргана, — закончила она свой рассказ, махнув ею как доказательством.

Старьевщик восхищенно смотрел на нее:

— Это самая невероятная история, какую я когда-либо слышал.

— Хм… ты просто мало со мной общался.

— Знаешь, у меня иногда возникает такое чувство, ты только не обижайся, что ты не совсем человек.

— Я демон, — улыбнулась Лима уголками губ, вспомнив слова Разноглазого.

— Нет, ты конечно не демон. — Старик воспринял это серьезно. — Ты — человек. Только очень странный и уж точно самый необычный из всех, кого мне доводилось встречать.

Лима покивала головой, соглашаясь. Старик был полон энергии:

— Пойду я, прогуляюсь. — Он встал с кресла. — После такой ночи город должен кипеть.

— Только осторожнее, не сболтни лишнего.

Старик вскинул бровь:

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы узнать, что я знаком с Безумным Себастьяном?

— А сколько времени понадобилось Грико, чтобы узнать у тебя, куда я направляюсь? — жестоко парировала Лима.

Старик сразу сник, а Лима поднялась с пола и пересела в его кресло.

— Иди, если тебя не будет через час, мы уходим. Только ответь на один вопрос.

— Да?

— Как Себастьян передавал тебе вещи для меня? Не сам же он приходил, да и его стунеров в городе никогда не видели.

Старик помолчал, потом кивнул на стоящий в углу комод:

— Под ним люк, два раза в неделю я проверяю, нет ли там посылки. Дорог я там не знаю, поэтому ходить сам не решился бы. Да и в люк-то мне тяжело спускаться.

Лима кивнула:

— Ясно. Когда будешь возвращаться, постарайся не привести хвоста. Но и не озирайся, как будто боишься чего-то. Эту дверь я закрою.

— Конечно. — Старик накинул плащ и вышел, сказав, уже закрывая дверь. — Дробовик лежит под кроватью, в нем семь зарядов.

* * *

Старый собор с обрушенной крышей, купался в лучах послеполуденного солнца. Его израненные стены, уставшие от вечной промозглости, впитывали редкое тепло. Лима стояла посередине собора на небольшой расчищенной от обломков и крупного мусора площадке и смотрела вверх на голубое небо. Здесь она была одна, одетая в доспехи, но без оружия. Воздух был недвижим, вокруг не раздавалось ни звука. В этой тихой безмятежности что-то вызывало у Лимы тревогу.

Ей почудилось движение сзади, она резко оглянулась, но солнце предательски сверкнуло в глаза, на миг ослепив. Прикрыв глаза ладонью, девушка осмотрелась. Рядом ни кого не было, но чувство тревоги не угасало.

Словно прислушиваясь к ее настроению, в собор ворвался порыв холодного ветра, вокруг посерело, небо мгновенно затянули тучи, и первая капля дождя упала Лиме на плечо.

Сверху что-то скрипнуло. Девушка подняла голову.

На балке, подвешенный за запястье одной руки, висел одетый в лохмотья человек. Он был повернут спиной, и она не видела лица. Снова подул ветер, раскачивая подвешенного и слегка разворачивая. Лима подошла ближе. Что-то знакомое было в этом человеке, и чем ближе она подходила, тем сильнее становилось это ощущение. Порыв ветра бросил пыль ей в лицо, она зажмурилась, а когда открыла глаза, то человек уже повернулся к ней — с бледного лица спасенного ею десантника смотрели черные глаза Хозяина.

Лима отпрянула назад, оглянулась в поисках чего-нибудь способного послужить оружием. А когда подняла взгляд, успела увидеть, как менялась фигура подвешенного за руку человека, плечи стали уже, грудь увеличилась, через прореху в рубахе было видно ее налитую округлость. Девушка снова смотрела на саму себя. Лима-двойник оскалилась, веревка, держащая ее, с треском порвалась и, подняв клубы пыли, упала на каменные обломки…

Старьевщик тихонько потряс Лиму за плечо.

Она схватила его за руку, дернула к себе и приставила под подбородок ствол импульсника.

Старик ойкнул и свободной рукой схватился за спину.

— Это я!

Лима зажмурила глаза и снова открыла их, окончательно просыпаясь. Она отпустила старьевщика, а он, закряхтев, выпрямился и потер поясницу.

— Ты же сказала, что запрешь эту дверь?

И в самом деле! Лима собиралась это сделать, но сон захватил ее в свои объятия незаметно быстро, она даже не заперла дверь. Это была непростительная беспечность.

Девушка огляделась.

На кровати по-прежнему спал десантник, старик присел на край у него в ногах.

— Сколько я спала? — спросила она, вставая с кресла, и только сейчас обратила внимание, что была накрыта пледом.

Значит, Нати заходила в комнату, а она этого даже не заметила!

— Меня не было часа три. Я так понимаю, что ты отключилась сразу после того, как я вышел. — Он усмехнулся. — Так что…

Он развел руками — мол, сама догадайся.