– Угу, – кивнул Глеб. – Хочешь попробовать?

Она качнула головой и сказала:

– Я христианка.

– Ну и что? Иисус тоже боролся с бесами. У каждого свой метод.

Немного поразмыслив, матушка Евдокия взяла протянутую Глебом самокрутку, осторожно поднесла к лицу и понюхала.

– Пахнет травой, – сказала она. Покосилась на бензиновую зажигалку, которую Глеб все еще держал в руке, и спросила: – Могу я взглянуть на твое огниво?

– Легко. – Глеб протянул ей зажигалку.

Взяв зажигалку, Евдокия долго вертела ее в руках. Затем восхищенно проговорила:

– Твое огниво сделал искусный мастер! – Она провела кончиком пальца по гравированной надписи и продолжила: – И клеймо красивое. Как зовут этого мастера?

– «Зиппо», – ответил Глеб.

– Странное имя. – Она вернула зажигалку Глебу.

– Смотрите! – тихо воскликнул вдруг Ставр.

Евдокия и Глеб взглянули туда, куда он указывал. У подножия холма они заметили маленького человечка. Он что-то мастерил между березами, и по некоторым признакам Глеб догадался, что строит он помост. И Глеб понял, для чего. Человечек делал тайник для шкурок, недоступный хищникам и укрытый от людских глаз.

– О, боги! – тихо выдохнул вдруг Глеб. Он узнал человечка, но это нисколько не ободрило его, а скорее – обеспокоило и даже напугало.

Поднявшись с травы, Глеб громко проговорил:

– Приветствую тебя, Дабор!

Коротышка оглянулся и удивленно вскинул брови:

– Гудимир? – Он подозрительно воззрился на спутников Глеба. – А кто это с тобой?

– Это – ходок Ставр. А женщина и ребенок – его ведо?мые.

– А что вы делаете здесь?

– Дабор, я хотел спросить тебя о том же. Как ты здесь очутился?

Коротышка нахмурился.

– Не понимаю тебя, Гудимир. Ты ведь знаешь, что я всегда охочусь в окрестностях Черного бора.

– Но ты не в Черном бору, Дабор. Ты – в Гиблом месте.

Лицо коротышки неприятно дернулось.

– Это что, шутка?

Глеб и Ставр переглянулись.

– Нет, – ответил Глеб. – Это в самом деле Гиблое место. Мы отошли на десять верст от межи.

Лицо Дабора снова дернулось.

– Зачем ты так жестоко шутишь надо мной, Гудимир?! – с упреком воскликнул он. – Ты ведь знаешь, что я два месяца не держал во рту ничего хмельного. Не думал, что ты так жесток!

Коротышка повернулся и торопливо зашагал к чащобе.

– Стой, Дабор, – громко сказал Глеб. – Стой!

– Боги покарают тебя за твою жестокость, Гудимир! – крикнул через плечо Дабор и, пригибаясь под тяжестью звериных шкур, быстро зашагал в чащобу.

Глеб с хмурым удивлением смотрел ему вслед.

– Что с этим охотником? – спросил его Ставр. – Он, и вправду, думает, что находится в окрестностях Черного бора?

– Похоже, что да, – хмуро ответил Глеб.

– Может быть, нам следует догнать его и помочь ему отсюда выбраться?

Глеб покачал головой:

– Нет. Если он забрался так далеко в Гиблую чащобу, то сможет и выйти обратно. Дабор отличный следопыт.

Несколько секунд оба молчали. Потом взглянули друг другу в глаза.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – тихо спросил Ставр.

– Да, – так же тихо отозвался Глеб.

– Зерцало?

Глеб нахмурился и повел плечом:

– Не знаю, но очень похоже.

– О чем это вы? – насторожилась Евдокия.

– Иногда в Гиблом месте встречаются странные вещи, – сказал Глеб. – Одна из них – зерцала.

– Что это?

– Дабор мог находиться за много верст отсюда, – объяснил матушке Ставр. – Но гнилой, насыщенный влажными парами воздух Гиблого места отразил его облик и, многократно его повторив, донес до нас.

– Ты видел такое раньше? – спросила ходока Евдокия.

Ставр качнул головой:

– Нет. Но слышал об этом от других ходоков.

Евдокия повернулась к Глебу.

– А ты?

– Видел пару раз, – нехотя ответил Глеб.

– Но Дабор разговаривал с нами. Он отвечал на наши вопросы, – сомневался Ставр.

– Это-то меня и настораживает, – сказал Глеб, разглядывая черные деревья, за которыми скрылся маленький охотник. – Обычно зерцала безмолвны. Думаю, Гиблое место научилось манипулировать ими. Словно кукольник своими марионетками.

– Слова, которые ты говоришь, мне незнакомы, – растерянно проговорила матушка Евдокия. – И я… Я не совсем вам верю. Этот охотник был живой человек, и он смутился, когда увидел нас.

– Вот как? – прищурился Глеб. Он вдруг нагнулся и поднял с земли дубовый листок. Под ним блеснула монетка.

– Дабор обронил ее, когда уходил, – сказал Глеб. – Возьми ее.

Евдокия рассеянно нагнулась и хотела подхватить монетку, но пальцы ее, пройдя сквозь монету, схватили лишь воздух.

– Этой монеты нет? – удивленно проговорила она.

– Она есть, – сказал Глеб. – Но лежит не здесь, а в десяти или двадцати верстах отсюда.

Матушка Евдокия нахмурилась.

– И как же нам отличать настоящее от ненастоящего? – спросила она.

Глеб холодно усмехнулся.

– Настоящие твари гибнут от удара моего клинка.

– Хороший подход, – иронично заметила Евдокия. – И чисто мужской. Сначала рубить мечом, а потом выяснять – правильно или нет.

– Хороший или нет – но другого у нас все равно не имеется, – сухо откликнулся Глеб. – Достань-ка свой костяной компас, матушка. Пора взглянуть на стрелку.

Евдокия достала из сумки лешью указку и положила ее на свою узкую, длинную ладонь. Костяная стрелка покрутилась чуток, потом дрогнула и остановилась, указывая заостренным концом в глубь чащобы, туда, куда ушел призрачный охотник Дабор.

Евдокия взглянула на мрачную чащобу и поежилась.

– Нам нужно туда, – сказала она.

– Да, – кивнул Глеб. – Пожалуй, мне стоит пойти и разведать обстановку. Ставр, пригляди за ними.

Глеб поправил за плечом кобуру с ольстрой и шагнул к чащобе, но Ставр встал у него на пути.

– Первоход, позволь мне сделать это, – попросил он, хмуря брови. – Я четыре раза был в Гиблом месте и умею быть осторожным.

Глеб несколько секунд раздумывал, затем кивнул.

– Хорошо. Только не задерживайся долго. Если ты не вернешься через полчаса, нам придется идти за тобой.