У всех в моей компании дни рождения летом. Валерка и Мурзя вообще родились с зазором в один июльский день. Да ещё и в одном роддоме. Вжик родилась в середине августа, но так как лето она проводила не в городе, то в прошлом году мы отмечали его перед учебным годом. Это был весёлый праздник, закончившийся грозой вместо вечернего салюта и проливным дождём, который зацепил и первое сентября.

Марина задумалась. После неудачной встречи с Вжик я решил, что она откажется. В принципе, понятно. Мне тоже бывало неуютно не в своей компании, и я подумал, что мы вполне сможем отпраздновать день рождения отдельно. Вдвоём. Так даже лучше.

– Приду, когда тебе будет удобнее, – неожиданно сказала Марина.

– Там будут и мои друзья, – напомнил я.

– Пусть.

Мой день рождения – это точка бифуркации для всех, кроме нас с Мариной. Наши точки пройдены. А остальные на очереди. Нет, не мы решаем за моих друзей, они сами, это же их жизнь. Просто двадцать пятое мая, пятница, объяснит то, что будет в сентябре.

Следующие дней восемь я усиленно учился. Не то чтобы класс ушёл вперёд, всего неделю пропустил. Просто отстал в этой четверти. Нужно было нагонять. И так же усиленно тренироваться. Янка, пока я болел, каждый день справлялась о моём здоровье, иногда по два раза. Как только узнала, что выписался, немедленно прислала сообщение, чтобы я, больной и ленивый вомбат, сразу же приступал к тренировкам, ведь пропущена неделя! И там ещё с десяток восклицательных знаков. Хорошо Янке, она оказалась крепче здоровьем. Правда, я потом узнал, что она всё-таки заболела, на несколько дней раньше меня, и, скрыв от всех, перенесла на ногах. Возможно, из-за её фанатического желания быть лучшей я и заразился. От неё же на концерте в ДК «Изумруд».

На самом деле я легко мог послать всех в далёкие дали и проводить время с Мариной. Думаю, что мог. Но Марина тоже всё время была занята. Сказала, что начались важные занятия и мы не сможем видеться в будни до самого вечера и в выходные тоже. Потому что кроме занятий ещё и мероприятия.

Я тосковал. Каждый вечер порывался съездить в Цветнополье, тем более что вечером подмораживало и тошнотворная слякоть становилась хрупким льдом. Ходить по улице становилось куда проще и приятнее. Но Марины в Цветнополье не было. Она допоздна что-то репетировала в школе. Я готов был встречать её на остановке, у магазина, где угодно. Я готов был находиться рядом во время репетиций, пусть они были бы непонятны. Сообщил об этом Марине, когда мы вместе ехали в автобусе.

– Нет, – ответила Марина. – Я не смогу репетировать, если рядом будешь ты. Птица-носорог хочет вылезти из гнезда. Почувствовать то, что было ей недоступно. Но это требует долгой подготовки. Особенно для такой тетери, как я. Понимаешь?

– Понимаю, – сказал я, хотя ничего не понимал.

– Извини.

Каждое утро было для меня временем свидания. Шесть минут. Мы вместе ехали до остановки «Газтехкомплект», и я, глядя на Марину, не мог оторваться. Она понимала, что я страдаю, сочувствовала, спрашивала: всё ли у меня нормально?

Нормально.

Всё.

В городе, по рассказам Вжик, происходили интересные события. Любопытное, по сведениям Мурзи, случалось на железной дороге, в общаге и у памятника казачеству. В науке, как говорил Валерка, наступал замечательный прорыв. Но я ничего из того, что они говорили, не помню. Только шесть минут в автобусе. Хруст льда под шинами на остановке. Завывание, когда автобус отъезжал. И Марину, сидящую рядом. Её голубую с серыми вставками куртку, берет, тёмно-русые волосы, скрывавшие воротник куртки, чуть вздёрнутый нос, потрескавшиеся губы, глаза, в которых я видел отражение мира. Тоску. Ей тоже хотелось быть чаще со мной.

– Уезжаю на соревнования, – сказал я перед самыми каникулами.

Сразу на два. Сначала на поезде мы ехали в соседний город, оттуда с родителями Янки на самолёте в другую часть России. Участие оплачено, квалификационная книжка готова заполниться новыми победами. Так не вовремя. Я пытался отказаться, но меня убедили, что глупо пахать весь год и слиться в конце. Четвертные оценки выставят без меня. Ничего хорошего по успеваемости в моих раскладах не светило. Потом узнаю. Прилетаем в последний день марта.

– Во сколько твой поезд?

– В семь тридцать. Скорее всего, придут Вжик с Мурзей.

– Неважно.

Вжик с Мурзей не пришли.

Янку окружили родители, бабушки и дедушки, тётя со стороны папы, по очереди напоминали, как будут переживать, напутствовали и подбадривали. Эти слова мы слышали в каждую нашу поездку. Поэтому Янка больше косилась в мою сторону с нескрываемым удовлетворением от того, что я одиноко стоял на перроне.

Объявили посадку, и родители Янки с большими сумками зашли в вагон, а за ними, обнявшись с остающимися родственниками, и она сама. Вслед заходили в вагон и прочие пассажиры. Среди них несколько пар едущих на соревнования, как и мы. Кажется, те же, что и обычно.

– Не вздумай удрать! – пригрозила Янка, поднимаясь по лестнице вагона.

Солнце стояло низко на западе, отчего облака над вокзалом окрашивались в красноватые тона. Обходчик стучал по колёсам. Проводник со скучающим видом просматривал документы и билеты отъезжающих. На весь вокзал объявили, что на третий путь прибывает поезд из Москвы, а отправление нашего через десять минут. Толпа отъезжающих и провожающих постепенно рассасывалась. Проводник, всё так же отчаянно скучая, смотрел на меня – чего я тяну?

Когда я сам понял, что стоять дальше бессмысленно, и закинул сумку на плечо, среди заходящих в вокзал мелькнула синяя куртка с серыми вставками. Это была Марина, и она быстро шла навстречу толпе. На встречу со мной.

Подойдя, Марина взяла мою ладонь. Рука её была мягкой и тёплой. Потом скинула свой рюкзак и принялась в нём рыться. Я непроизвольно улыбнулся. Широко.

– Автобус встал в пробке, – сказала Марина. – Думала, не успею.

– Ты успела, – так же улыбаясь, я сыграл Капитана Очевидность.

– Вот, – сказала она, доставая книгу. – Взяла в библиотеке. Для тебя. Долго ехать – почитаешь. А библиотекари меня поймут, если ненадолго задержу. Только верни.

– Конечно.

Объявили отправление через пять минут. Я явственно ощущал, как сзади, сквозь окно, меня буравит взглядом Янка. Пора было заходить в вагон. В любое другое время я был бы там едва ли не раньше всех. Ненавижу спешку. Но только не сейчас. Хорошо бы эти пять минут продлились долго.

– Пойду, – сказала Марина.

Она ещё раз взяла мою ладонь и прижала к губам. Нет, не для того, чтобы я что-то понял. Вокруг не кромешная темнота, да и я могу слышать звуки. Это другое. Но, пожалуй, и для того, чтобы понял.

– Янка, тебе читали стихи вслух? – спросил я, когда вагон поехал.

На перроне несколько человек махали руками отходящему поезду. Марина уже скрылась в здании вокзала.