Касуми и Арт переглянулись, они оба поняли все, что сказал великан, но имя…

— Я здесь, — он ответил на английском, но вошедший всё понял, сумки выпали из его рук.

В следующие несколько минут Арта тряс, обнимал, крутил и рассматривал «отец», потом действия повторялись, но добавились поцелуи и похлопывания по плечу. Арт вдруг вспомнил Бориса, тот также вёл себя в минуты радости, Эрике как-то пришлось сбежать от него в город, когда издательство заработало несколько миллионов от продажи онлайн-игры. Такой же большой ребёнок.

Касуми не выдержала и вмешалась:

— Сэр, вы его умереть, он долго лежать с капельницами, очень слаб!

— Ох! Извините, вы же голодные, так я сейчас на кухню, еды привёз, сынок ты, может, со мной пойдёшь, я хоть рассмотрю тебя, нам столько надо рассказать друг другу, я только по-английски плохо шпрехаю, девчушка пусть переводит, что непонятно! Сынок, вернулся!

На кухне уже горел свет, второй человек разбирал сумки с продуктами.

— Это мой помощник — Петрович! Петрович, вот мой сынок нашёлся, помнишь его, совсем сопливый был.

— Да помню, сожалею, что всё так получилось, с мамой твоей и братом? — Петрович, обратился к Арту, а Касуми перевела.

— А девушку твою как зовут? Красивая такая! Как с рекламы!

— Спасибо, меня зовут Касуми, да, я из Японии.

Петрович достал из сумки контейнеры с едой, курицу в фольге, и ещё что-то невероятно вкусно пахнущее из пакета, пока подключил холодильник и микроволновку, снова заговорил с Касуми:

— Ну, ты молодец, хорошо по-русски говоришь, переводчицей значит, работаешь?

— Да, переводчицей у того агента, который нашёл Арта. Давайте я вам помогу, ужин приготовить, — Касуми с каждой фразой говорила всё лучше и лучше, смогла настроиться на общение с носителем языка.

— Да тут всё готово, из ресторана захватили, только разогреть, да по тарелкам разложить!

Арт сидел молча и с любопытством смотрел на эту суету, на отца, на Петровича и Касуми, которая поразила его своим, теперь уже свободным русским, ему стало невероятно тепло и уютно. Действительно, самое безопасное место.

В гостиной включили весь свет, раздвинули стол и стулья, сели ужинать.

— Так, сынок, давай дадим Касуми поесть, а то ей переводить неудобно будет, а потом я тебе расскажу свою часть истории, а ты расскажешь, то, чего я не знаю. Договорились?

Отец, ещё раз похлопал Арта по плечу, огромной рукой, внешнее сходство было поразительным, в таких случаях говорят, что видна порода. Только отец раза в два крупнее, выше и шире в плечах. Не бедный, о чём кричали дорогая одежда, золотые украшения, перстень, цепь, часы, парфюм и идеальные зубы от заграничного стоматолога. Этот человек отличался от образа, который когда-то Арт себе нарисовал, но не настолько, чтобы шокировать. И только сейчас, художник понял, что не знает настоящего имени своего отца, он чуть не подавился, но пришлось спросить:

— Извините, мне очень неловко, я вижу, что вы мой отец, так как мы похожи с вами, но как я оказался в Америке, у меня в документах нет вашего имени, а мама только сказала, что вас звали, зовут Дмитрий Белов?

Касуми перевела, и тоже в знак сожаления пожала плечами, а Арту, послала мысленный укол, что мог и у неё спросить, она такие вещи с лёгкостью может узнать.

— Я понимаю, тебе ж тогда и трёх лет не исполнилось, когда мне пришлось вас отправить в Америку, я сам боялся, что вас найдут плохие люди, поэтому и мама тебе не называла моего имени. Меня зовут Белов Дмитрий Маркович. Тебя зовут, Белов Арсений Дмитриевич, а твоего покойного братика звали Белов Марк Дмитриевич. Вот так!

— Как вы узнали, где меня искать?

— Так, я вас много лет ищу, один детектив нашёл могилки, мамы твоей, Людмилы и брата Марка. Из информации в картотеке кладбища о родственниках, сыщик этот понял, что ты имя поменял и стал Артуром, вот тогда-то я и начал искать Арта Уайта.

— Теперь я понимаю, почему меня назвали русским шпионом, а это вы из России постоянно делали запросы на моё имя. Но почему так долго, почему столько лет я ничего о вас не слышал и не знал? — Арт говорил медленно, глядя, то на отца, то на Касуми, ожидая, пока она подберёт слова.

— Видишь ли, больше двадцати пяти лет назад, я вляпался в плохую историю, много моих знакомых убили, мне пришлось сесть в тюрьму на несколько лет, а вас я побоялся тут оставлять, собрал, всё, что смог перед сроком, маму и её сестру, долго пришлось уговаривать, но документы сделали, имена на английский манер изменили, и через несколько стран, в Америку вас и отправили. Я не знаю, может быть и зря, может быть, тут вам меньше бы неприятностей было. Видишь, как несчастный случай всё расставил. Заплатил я цену за богатство.

Дмитрий Маркович замолчал, Касуми перестала есть, начала плакать, её потрясли боль и страдание, с какими отец рассказывал историю своей жизни. Арт пребывал в не меньшем шоке.

— Отец. А я думал, что ты умер, у меня даже фотографии твоей не сохранилось. Я вообще думал, что я один-единственный остался.

— Нет, ты просто был потерянным, но не одиноким, дня не проходило, когда бы я тебя не вспоминал. Мне про аварию-то давно информация пришла, но тебя найти оказалось трудно. Пока я в тюрьме сидел, моё дело оставалось у бывших компаньонов, они меня и подставили. Хотели убрать по-тихому, но не убили. Они так рассуждали, если кто-то из них погибнет, то третья доля, моя значит, оставшемуся будет причитаться, как страховка. Наивные. Они друг друга заказали. А тут я из тюрьмы вышел. Оправданный, адвокаты у меня хорошие. А раз товарищей нет, я остался единственным владельцем большого предприятия, и ещё кое-что по мелочи, на жизнь хватало. Бывали и другие проблемы, и раненый я был, и аварию мне устраивали, всякое случалось.

Пока Касуми переводила, Дмитрий Маркович выпил рюмку коньяка.

— Неужели тут так опасно было, что нас с мамой пришлось отсылать в Америку? — Арт не хотел злить отца и не хотел его обидеть, но этот вопрос не давал ему покоя очень давно.

— Как тебе сказать, семьи моих бывших «товарищей» пострадали, одного расстреляли в машине с женой и детьми, а второй в своём доме был взорван, это они так поздравили друг друга на Новый год! Вот и смотри сам, опасно или нет. Прости меня сынок, прости за всё.

— Я никогда на вас не обижался, если не вспоминать, что случилось с братом