– Слышал. Но не разделяю.

– Консерватор? Сколько же тебе? По виду вроде как еще не сорок.

– Так хорошо выгляжу?

– Юморист. В сорок у людей уже внуки вырастают. Средний срок жизни мужчин в России. Слушай, где ты прятался во время половой революции?

«У них тут еще и половая революция была? А у нас? Теория «стакана воды», нэповское болото, утром регистрировались, вечером разводились… Троцкий как-то выдал: очень много говорят о половом вопросе, записки на всех собраниях – с чего бы? Чего это они были все такие озабоченные? Как-то у нас этот кусок истории здорово вымарали…»

– Ты же сама сказала. Я был консерватором.

– Ох, сомневаюсь я… И что же ты делал, когда при Республике брак объявили вольным союзом? Требовал закрыть общества «Долой стыд!» и бюро свободной любви? Собирал народ громить молодежные общины, где не только один суп на всех варили? Ты уже тогда считал, что это англичане гадят, как теперь церковь говорит? А, прости. Мне немного ударило в голову – счастье, пиво, река и солнце. Я должна была сразу понять – это была настоящая, сильная страсть, ты был выше павловских рефлексов. Не обиделся?

– Ничуть.

– Мне иногда надо выговориться, а особо не с кем. Только не о себе, о себе я рассказывать не хочу.

– Можешь о чем-нибудь другом.

– Например?

– Например? О Великом Голоде.

– А ты что, о нем не знаешь?

– Хотелось бы услышать твой взгляд. Почему он вдруг произошел, что из-за него стало.

– Не устраивает то, что везде написано? То, что Великий Голод устроила плутократия, чтобы извести народ на Руси и продать страну колонизаторам?

– То, что везде написано, всем известно.

– Но я же не историк.

– Это и хорошо. Ты – единственная и неповторимая.

– Ну да, теперь ты будешь так говорить… Ладно, слушай. В юности я как-то познакомилась с работами Маркса, – начала она свой рассказ, – и пришла к выводу, что в России рабочий класс еще есть, хоть и не такой большой, а класса буржуазии, по сути дела, нет.

– Это как это? – спросил Виктор. – А все эти владельцы заводов, банков, малый бизнес наконец – разве это не буржуазия?

– Ты, наверное, из Америки приехал?

– Почему из Америки? – удивился Виктор и тут же вспомнил, что в бериевском СССР в реальности-2 в нем тоже подозревали американца.

– Ты все время говоришь – «бизнес», вместо «предприятие», «дело» или «гешефт». Дельцы у тебя бизнесмены… Я бы еще понимала, если бы ты называл их буржуями или капиталистами. А вместо «мелкий собственник» ты сказал «малый бизнес». Это калька с английского, small business.

– Ну правильно. Я же живу в мире книг. Читал английских авторов, например, Альфреда Маршалла.

– Богатство предполагает экономическое благородство? Это Англия, и у них другая буржуазия… Короче: буржуи у нас, конечно, есть, а вот буржуазии, как класса, не было и нет. Рабочие – они объединялись и выражали свои интересы. Я слышала, что здесь, в Бежице, еще в пятом году рабочие взяли власть, установили Советы – практически как нынешний Собор – и стали вводить восьмичасовой рабочий день, бесплатное образование, медицину, пенсионное обеспечение… В общем, то, что потом вводили фачисты. Причем тогда, в пятом, это все делали большевики. Фачисты ненавидят большевиков, а сами взяли в программу их же лозунги, но об этом запрещено писать и публично говорить. Поэтому про большевиков вы почти ничего нигде не прочтете. Разве где-нибудь в закрытых фондах жандармерии.

– Ясно. Спасибо, что предупредили.

– Ну вот, а буржуи у нас так и не смогли выдвинуть чего-то такого, что бы отражало их общие интересы. Точнее, у них общий интерес – побольше нахапать, оттяпать не только у рабочего класса, но и друг у друга любой ценой, несмотря ни на законы, ни на веру, не говоря уже о совести или сочувствии. У них один лозунг – все поделить и переделить. Экспроприаторы.

– А как же братья Могилевцевы, Тенишева… тот же Мальцов?

– Разве они стали примером? Разве вокруг них объединились? И потом, это было до германской и смуты. А когда Колчак победил эсеров и стал премьер-министром…

«Эсеров? Почему эсеров? Как об этом расспросить? А может, об этом запрещено спрашивать? Черт, как сложно не в своем тоталитаризме».

– …То в имущий класс пришли уже другие люди. Те, что привыкли хватать добычу любым путем, вплоть до силы. Любым путем устранять соперника – любого, кто помешает. Короче, привыкли убивать и грабить, мошенничать и красть у своих же.

«Жаль, что про революцию она так мало. Хотя, может, опасно про нее говорить. А про нуворишей – это понятно».

– Во времена Республики взятки, продажность, казнокрадство, разные аферы достигли неслыханных при царе масштабов. Хотя все это просто, понятно и потому грустно. Все это пошло от Гражданской войны. Гражданская война – это атмосфера преступных беззаконий, которые совершаются с обеих сторон, ибо ни у кого не остается иного средства, кроме прямого насилия и террора: больше ничто не действует. Отечества нет, веры нет, остаются петля или пуля. Любой произвол и насилие будут оправданы военной целесообразностью. Конечно, в этой атмосфере всплыли люди с откровенно преступной психологией. Так что еще во время войны у Колчака, да и вообще в белой армии, расцвели террор, казнокрадство, хищения, взяточничество. Нет, вы не думайте, я не хочу оправдать красных или террор Троцкого, не знаю, было ли бы при них лучше, – просто все вышло как вышло. Иногда, правда, приходит в голову: не лучше ли, если бы большевики или эсеры все экспроприировали?

– Почему?

– Потому что при Республике все равно начался передел собственности. Экспроприировали казенную собственность, экспроприировали собственность друг друга. Закон не действовал, потому что был всеобщий подкуп. Точнее, вместо закона в России стал действовать воровской закон – воры, дельцы и продажные чиновники объединились в банды и воевали друг с другом, кому что достанется. В Москве тогда каждую ночь слышались очереди – сначала из переделанных маузеров, потом стали закупать «томпсоны», «рейнметаллы», «беретты», еще «шмайссеры», которые тайно делали в Ижевске для Германии, а там дошло и до «федоровых», когда «папы» начали заказывать в Америке бронированные автомобили – такие, как у чикагской мафии. Наивные… американская мафия была в ужасе от того, что происходило у нас. Бронебойные пули «федоровых» превращали эти машины в решето… и всех, кто там сидел. Я как-то сама видела место происшествия, была в толпе… из авто капала кровь на булыжник, под ногами гильзы, парил пробитый радиатор… попутно убили трех прохожих, оказавшихся рядом, случайно попали, они валялись на мостовой, потом их увезли… Слушай, открой вторую.

– С удовольствием.

– «Цедя сквозь фиксы отборным матом, деньги и власть берут с автоматом…»

– Маяковский, что ли?