— Спрошу иначе, — решает тот и, скрестив руки на груди, жестко бросает: — Пару дней назад где-то в этих местах пропала карета, в которой ехала молодая девушка. Если кто-то из вас знает о том, что произошло, он сможет спасти себе жизнь. Итак?

Угрюмо набычившись, разбойники молчат, как воды в рот набрали. И даже когда молчаливые громилы в назидание остальным вздергивают прыщавого на том самом дубе, к которому я был привязан, диалог не налаживается. Разбойники униженно умоляют о пощаде, обещают отвести к пещере, где якобы зарыт баснословный клад, но так и не сообщают ни крупицы информации, нужной сэру Ричарду. Через несколько минут и остальные трое принимаются дергаться в петлях, словно исполняя ирландскую джигу. Проходит пара минут, и повешенные окончательно затихают, огромные распухшие языки вылезли изо ртов, лица налиты кровью, глаза выпучены.

— В путь, друзья, — говорит рыцарь, в его голосе слышна безнадежная усталость.

— Сэр Ричард, — подходит к нему самый старший из воинов. — Сейчас ночь, а в этом лесу не дороги, а настоящие звериные тропы. Наши кони могут поломать ноги, и что мы тогда будем делать? К тому же вам обязательно надо отдохнуть. Что, если завтра же нам придется биться за леди Эмилию, а вы и так третьи сутки на ногах!

— Вздор! — в голосе рыцаря раздражение. — Ты же знаешь, мой верный Томас, нам некогда спать!

— Хорошо, — покорно склоняет тот лохматую голову. — А что прикажете делать с путником, которого мы освободили? Судя по описанию, это за ним охотятся воины шерифа.

— Пусть ловят, кого хотят, мне все равно, — роняет сэр Ричард безразлично. — Не к лицу благородному рыцарю исполнять обязанности ищейки, тем более мы только что спасли бедолагу от верной смерти. Оставьте ему оружие, деньги и коня, и пусть идет своей дорогой.

Ночь непроглядно темна, глухо ухает над головой какая-то птица, позабытое всеми мясо давным-давно спеклось в уголья. Исчезают во тьме молчаливые воины, следом, сгорбив плечи и опустив голову, идет рыцарь, спасший меня. Я знаю, что сейчас поступлю неправильно, непрофессионально, ведь все эти похищенные девицы и несчастные влюбленные юноши ничуть меня не касаются. Да, молодой рыцарь спас мне жизнь, это так, но я состою на службе короне Франции, а потому просто не имею права делать то, что собираюсь совершить.

А с другой стороны, какого черта! Если бы не сэр Ричард, лесные разбойники, вдоволь натешившись пытками, рано или поздно передали бы меня в руки властей. Далее последовали бы суд и неизбежная виселица. А самое главное, я вдруг представил, как сам скитаюсь в поисках пропавшей Жанны, и никто из встречных не может дать мне хотя бы намека на то, где ее искать.

Рыцарь делает последний шаг, полностью пропадая из круга света, очерченного затухающим костром, когда я неохотно, выдавливая слово за словом, говорю:

— Погодите, сэр Ричард. Какой герб был на дверцах пропавшей кареты, белый олень и три алые звезды?

Мужчины — существа коллективные, в одиночку они жить не любят, это вам не кошки. Как привыкли охотиться стаями в каменном веке, так до сих пор сбиваемся в кучу, никак не можем отвыкнуть. А потому вступив в отряд англичан, пусть и врагов, я чувствую себя значительно лучше. Чувство команды, локтя, коллективизм — называйте, как хотите. И пусть наши пути-дорожки вскоре разойдутся, но сейчас мы вместе.

Нас восемь человек, во главе спасательного отряда стоит сэр Ричард Йорк, с ним пятеро солдат и юный оруженосец Джеффри Крокус. Старшего из воинов зовут Томас Макли, остальные — Престон, Чарльз, Билл и Грегори. Для меня они все на одно лицо, хмурые неразговорчивые глыбы мышц с невыразительными лицами, лишь у Тома заметно немного седины на висках да пара-тройка морщин прорезались на твердом, словно вытесанном из камня, лбу.

Тусклое солнце вот-вот коснется верхушек деревьев, плотным кольцом окружающих высокий холм, в деревушке, что раскинулась у его подножия, зажигают огни. На вершине воздвигнут замок, я поглядываю на него с отвращением, сэр Ричард зло сверкает глазами, остальные смотрят хоть и хмуро, но без всякого страха. Не пугают их неведомые охотники за головами, которые обосновались в замке на холме. Воины у сэра Йорка такие, что сами кому хочешь голову оторвут и не поморщатся.

— Расскажи еще раз, — басит Том, приседая на пень рядом со мной.

Вздохнув, я в сотый раз пересказываю все, что видел на заброшенной дороге. Внимательно выслушав меня, воин в который раз морщит лоб, пытается выудить из моего рассказа нечто новое, а затем виновато косится на господина.

Незамысловатая вышла история, такие уже миллион раз случались и еще столько же раз будут происходить. Ведь люди что в каменном, что в космическом веке те же самые. Он любит ее, она отвечает взаимностью, но опекун решил выдать девушку за сына старого друга. Пока Ричард был в отлучке, девушке пришлось бежать. Получив весточку от любимой, рыцарь поспешил навстречу, но нашел лишь мертвые тела слуг да пустую карету.

— Его соперник сейчас во Франции, — качает тяжелой головой Томас, поймав мой взгляд.

— Тогда кто же похитил леди Эмилию?

— Через несколько часов мы это узнаем, — скалит он зубы в невеселой улыбке.

К ночному штурму все уже готово, в мешках у воинов нашлись прочные веревки с крючьями, а больше ничего и не надо, оружия и решимости у членов нашего отряда хоть отбавляй. Да, вы поняли правильно, я собираюсь идти вместе со всеми.

Поначалу я хотел было подъехать к замку в одиночку и напроситься в гости, чтобы ночью помочь людям Ричарда Йорка попасть внутрь. К сожалению, ничего из моего плана не вышло. Как только я приблизился к наглухо запертым воротам, чей-то грубый голос посоветовал мне немедленно убираться в преисподнюю, если только я не желаю получить стрелу в бок. Я поблагодарил невидимого мне стража за заботу и тут же развернул коня, а тот недовольно ржал и все пытался замедлить шаг, удивляясь людской тупости. Я же, пока не отъехал на достаточное расстояние, все дергался и ерзал в седле, стараясь проделывать это как можно более незаметно. И только спустившись с холма, я вздохнул полной грудью и вытер пот со лба. Скажу одно: тот, кто видел, как стрела, пущенная из длинного английского лука, насквозь просаживает воина в кольчуге, меня поймет.

Солнце полностью скрывается за верхушками деревьев, а на потемневшее небо торжественно вплывает луна. Лес затихает, лишь неугомонный ветер по-прежнему играет с верхушками деревьев. В деревне у подножия холма медленно гаснут огни, лениво брешут собаки, во тьме дома вилланов похожи на огромные валуны.

Я прикидываю, что через пару часов нам надо будет выдвигаться, но тут к сэру Ричарду подходит Томас Макли, ухватив за плечо одного из воинов. Стараясь говорить тихо, англичане начинают о чем-то спорить. Рыцарь то и дело нетерпеливо оглядывается на донжон, возвышающийся над стенами замка, в окнах и бойницах которого один за другим гаснут огни. Томас негромко что-то бубнит, тыча лапищей в сторону леса.

Я делаю попытку подойти поближе, но воин, что молчаливой глыбой высится рядом с сэром Ричардом, медленно качает головой, в его глазах читается молчаливое предупреждение. Так уж у англосаксов принято, ни одного телодвижения в простоте, каждый жест со значением и глубинным смыслом. Британцы словно все время любуются на себя в зеркало, проверяют, достаточно ли круто и стильно они выглядят. То ли дело мы, французы, в нас чувство стиля и соразмерности заложено с рождения, а потому я презрительно фыркаю и отворачиваюсь. Мол, лично мне по барабану, что там у вас стряслось, и вообще, кабы не я, вы до сих пор скитались бы по лесу, как полные дурни.