– Обидуш считается городом влюбленных. В тринадцатом веке король Дениш преподнес его своей жене, королеве Изабелле, в качестве свадебного подарка. Так родилась традиция. С тех пор все португальские короли дарили Обидуш своим возлюбленным.

– Ничего себе! Это что же получается, город – вроде как недвижимость за рубежом? Покупаешь квартиру, а на поверку ее еще десять человек купили. Вот и делите по-братски, кому в августе отдыхать, а кому в декабре, – хихикнула лишенная романтики Ленка.

– Сравнила! То ж целый город и на всю жизнь. А после смерти все равно, кому его подарят. А сейчас он чей? – спросила Колобок.

Алик бы живо ввернул тут что-нибудь красивое, типа: «Хочешь, я подарю его тебе?» А у Гриши только и хватило духу сказать:

– Теперь сюда съезжаются молодожены со всего мира, но в городе все осталось по-прежнему, как во времена короля Дениша. За крепостной стеной жизнь будто замерла.

– Откуда ты столько знаешь? – спросила Колобок.

– Читал. Я вообще историю люблю.

– Ты такой умный! Я тебя слушать могу часами! – искренне воскликнула Колобок.

Вот он, момент. Ведь нужно всего-навсего наклониться и поцеловать ее: так просто, и так сложно, почти невозможно под насмешливым взглядом досужей подружки. Гриша вспотел, но не от жары. На крепостном валу гулял ветерок и, несмотря на палящее солнце, здесь было прохладно. Он взмок от волнения.

– Пойдемте вниз. Тут уже все посмотрели. Надо еще с повешенным сфоткаться, – деловито сказала Ленка.

– С кем? – машинально спросил Гриша.

– Да ты шо? Повешенного не видал? Ну, ты даешь! – изумилась Ленка.

Она схватила его за руку и потащила к лестнице. Гриша клял себя за то, что упустил момент, но, с другой стороны, что он мог сделать?

Они вышли на городскую площадь, где была воссоздана сцена средневековой казни. На виселице болталось соломенное чучело, вполне достоверно изображая казненного преступника. Рядом высилось довольно зловещее деревянное сооружение, украшенное искусно вырезанными черепами. По замыслу, там должны были восседать судьи. Чуть поодаль располагался макет ветряной мельницы, возле которого валялись источенные временем тяжелые жернова.

Девчонки перебегали с одного места на другое в поиске хороших кадров. Гриша, не переставая, фотографировал. Это его отвлекло. Ему нравилось ловить удачные моменты, выстраивать композицию. Постепенно волнение улеглось. В конце концов, с чего он решил, что это единственная возможность объясниться с Колобком? Поездка заканчивается не сегодня. Он еще улучит момент, когда с ней можно будет поговорить наедине.

Наконец подружки сфотографировались везде, где только можно и подошли к Грише посмотреть отснятые кадры.

– Глянь, какая я тут смешная! – воскликнула Ленка.

– Жалко, на мельницу нельзя забраться. Вот бы за крыло ухватиться! – посетовала Колобок.

– Ага, прям как Дон Кихот. Мельница не рухнет?

– Ой, по тебе так тогда строить не умели? Ух ты! Прямо как открытка. Ты на Яндексе размести, в «Зале славы», – восторженно предложила Колобок, разглядывая кадр, сделанный Гришей с крепостной стены.

– Точно. Там разные фотки. Есть прикольные, – поддержала ее Ленка.

– Вряд ли мои фотографии покажутся интересными. Люди снимают профессиональной камерой. Другие возможности, – поскромничал Гриша.

– Так у тебя еще все впереди. Будет к чему стремиться. У тебя ж талант. За жизнь еще столько камер поменяешь.

За жизнь? Ну да, а почему бы и нет? Оказывается, она не так коротка. В последнее время Гриша не вспоминал о диагнозе. Он не принимал лекарства с того самого дня, как выбросил их в мусоропровод, и никогда еще не чувствовал себя таким здоровым. Что это? Временное отступление болезни? Или новую жизнь ему подарил ангел с водохранилища?

– Эй, ты о чем задумался? – потеребила его Колобок.

– Да так. Представил, что сделал бы человек, если б узнал, что жить ему осталось всего полгода.

– Тьфу! Ну и мысли у тебя. Повешенный, что ли, навеял? – фыркнула Ленка.

– Наверное, – усмехнулся Гриша.

– Ну и шо б он стал делать?

– Наверстывать упущенное.

– Тебе бы книжки писать, – сказала Колобок.

– Нет, это не ко мне. У меня есть друг писатель.

– Правда? А как фамилия? – живо заинтересовалась Ленка.

– Вы его не знаете. У него пока книг не выходило.

– А… Я думала настоящий, – разочарованно протянула Ленка.

– Он Литературный институт закончил, а сейчас работает над романом, – вступился за друга Гриша.

– Тогда другое дело, – согласилась Ленка. – Гарный?

– Какая разница, он же писатель, – сказала Колобок.

– Ну и шо? Раз писатель, так, значит, Квазимодо? – огрызнулась Ленка.

Гриша невольно рассмеялся.

– Шо смешного? – не поняла Ленка.

– Ничего, это я так. Хочешь посмотреть? У меня фото есть.

Гриша достал мобильник, открыл фотогалерею и нашел снимок, где Боря с Аликом сражаются на шампурах, как на шпагах.

– Вот Борис, – указал Гриша.

– Симпотный. А другой тоже писатель?

– Нет, Алик бизнесмен.

Гриша не погрешил против истины. Лавка на строительном рынке – это тоже бизнес, зато так звучало солиднее.

– Офигеть! Ну у тебя и друзья. Может, ты тоже крутой банкир, а не бухгалтер, как представляешься? – засмеялась Ленка.

– Увы, – развел руками Гриша.

– Ну и хорошо. На кой нам банкир? – сказала Колобок.

«Значит, она принимает меня таким, какой я есть», – подумал Гриша, и на душе у него стало очень легко.

Ленка кивнула на фотографию и игриво спросила:

– Холостые?

– Да, но Борис собирается жениться.

– А бизнесмен?

– Алик? Пока свободен. Но девушек у него много.

– А то! Из себя видный, при деньгах. Кто ж мимо такого пройдет. А еще фотки есть?

Гриша листал фотографии, сделанные на водохранилище. В основном он снимал виды природы, среди которых изредка попадались жанровые сценки. Сам он не любил фотографироваться. На фоне друзей, как ему казалось, он выглядел тускло.

– Стой! Это кто?

Восторженно-остекленевший взгляд Ленки приклеился к экрану. Гриша взглянул на кадр и понял, что слава российского секс-символа долетела и до Украины.

– Валерка.

– Шоб я сдохла! Тот самый? – с благоговейным трепетом спросила Ленка. – И давно ты его знаешь?

– Со школы. С третьего класса.