— Младшие слушать старших, ювейн не указывать риксу, — принц говорил негромко, но с гордым достоинством, — Но если ты просить, фламиника, я сказать. Тот-Кто-Сражается говорить: нельзя победить врага, если твои руки сражаться между собой. Наш рейд воевать против древнего золота. Рикс погибать, другие Восходящие погибать и пропадать, а я видеть в ваших глазах радость. Ты приходить и уходить когда хотеть. Портал открывать когда хотеть. Мрак-подобный-Пламени спасать кого хотеть. А кого не хотеть — не спасать. Мой кано Сигурд пропадать там…

— Ты что, обвиняешь меня, принц? — насмешливо переспросил Марк, — Ничего, что без меня и моей матери ты бы сейчас Червей в Шторме кормил? Вместе со своим кано…

— Тот-Кто-Сражается говорить, что все иметь свои имена и Восходящему не надо бояться называть их. Я сказать как думать, ты услышать, — лицо Лэндо окаменело, но говорил он по-прежнему абсолютно спокойно, — Для меня больше нет чести быть здесь. Я уходить к мой Народ. Мой отец уже знать, всадники Народа Трав быть в пути, чтобы проводить меня.

— Ты связался с ним? Как? — удивился Трейв.

— Тот-Кто-Сражается говорить, У каждый Восходящего быть свой секрет, — чуть улыбнулся Лэндо, — Если вы не отпускать меня — быть говорить с ними!

— Нет, это никуда не годится… — начал было Трейв, но его вдруг прервал резкий возглас Говорящей:

— Пусть уходит!

Трейв в некотором замешательстве оглянулся и она повторила, встав рядом с ним:

— Пусть Лэндо Солнечное Крыло уходит с миром, если его тяготит жизнь с нашим Народом… До тинга немного древодней, что они решат? Мы верим слову Ветра Равнин и сдержим свое, хоть его сын и видит предателей в каждом углу.

Травинку бросило в дрожь от хищной улыбки мамы — она не означала ничего хорошего для принца, однако Лэндо, кажется, не понял подвоха.

— Да будет так, во имя Единых, — слегка поклонился он, — Я уходить завтра на рассвет.

После церемонии прощания, когда все разошлись, Травинка украдкой написала вокс-сообщение Динамиту — земные сети предоставляли единственное место, где мать не могла контролировать ее, и тихонько пошла в хвостике толпы. После возвращения с Острова Трав ей вернули полную свободу — впрочем, куда она денется с охраняемой территории фригольда? Это просто большая клетка, и сейчас девушка чувствовала себя запертым в ней несчастным зверьком, вроде Кыша, которого не пускали к хозяину.

Слова Лэндо не давали покоя, засели колючей занозой, и, вместе с рассказами других выживших, складывались в единую, очень неприятную картину. Ее мама… действительно могла подстроить все, что произошло в Шторме, она откровенно саботировала решения Вероники и обожала манипулировать людьми. Сердце разрывалось на части: ведь у Говорящей-с-Травами были и хорошие стороны, она помнила ее заботу, ее любовь и ласку, когда Травинка была ребенком, помнила их совместное горе, когда пропал отец… но…

Все давно изменилось. Мама больше не понимала ее, не разделяла ее чувств, чем взрослее становилась Травинка, тем сильнее они отдалялись. Да, она рассматривала дочь как свою собственность, потому что была рождена в Единстве и воспитана по иным законам. Но все же…она не желала зла фригольду, смерти другим людям… Не может быть правдой то, что сказал Лэндо!

Она должна поговорить с ней.

Остановившись возле большого, состоящего из трех отсеков помещения, где проживала фламиника, Травинка коснулась черного пятна детектора, и автодверь бесшумно исчезла в переборке. Прежде они жили вместе, и мать не убрала ее слепок из кода генного замка — скорее всего, просто не знала, как это сделать. Она всегда говорила, что земные технологии — тупиковая ветвь развития, не стоит придавать им значения, Руны и Звездная Кровь гораздо важнее…

Травинка вошла… и нерешительно остановилась на пороге. До ее слуха донеслось то, чего она менее всего ожидала: звуки поцелуев, шорох одежды и учащенное дыхание. Она увидела Трейва и маму. Черные змеи распущенных волос обвивали обнаженные плечи фламиники, которая страстно отвечала обнимающему ее мужчине. Травинка вспыхнула, но любовники явно не успели зайти слишком далеко. Они мгновенно отлипли друг от друга, Трейв смешался, а вот глаза Говорящей, сверкнули удивлением и гневом.

— Я… сейчас уйду, — растерянно проговорила девушка, — Просто хотела… Я не знала… не хотела помешать.

— Ты пришла не в лучшее время, дочь, — фламиника небрежно запахнула одеяние, — Но раз пришла… Мой рикс… мы завершим наше дело позже.

— Хорошо, не буду вам мешать, — Трейв на ходу застегивая комбинезон, поспешно вышел, пройдя мимо Травинки. Он не был женат, да и Говорящая формально была свободна, но ощущение того, что они делали что-то запретное, не отпускало.

— Надеюсь, ты понимаешь, что лучше будет молчать о том, что ты увидела? — холодно проронила Говорящая-с-Травами, — Я не хочу, чтобы люди шептались по углам.

— В такой же ситуации… со мной и Сигурдом ты не церемонилась, — нашлась Травинка, хотя на ее щеках горели багровые пятна стыда.

— Ты ничего не понимаешь, дитя, — вздохнула фламиника, резким движением завязывая пояс своего одеяния.

— А мне кажется, теперь я все понимаю! — медленно произнесла Травинка, — Ты… использовала его, как привыкла использовать всех? Ты все это подстроила, да?

— Что «все это»? — холодно спросила Говорящая-с-Травами, — Если обвиняешь, делай это правильно, дочь моя.

— Все! Ты знала, что наш рейд проиграет. Тебе это было выгодно. Тебе мешала наш рикс. Ты хотела, чтобы Сигурд исчез.

— Глупости. Если бы хотела, могла бы свести их со света тысячу раз. А тот мальчишка даже не Восходящий. Ты достойна лучшего, дочь моя.

— И теперь его нет. Ты довольна?

— Да. И ты тоже была бы довольна, если бы здесь, — Говорящая-с-Травами прикоснулась к голове, — было немного побольше разума. Но Творящая распорядилась иначе: твой брат телом пошел в отца, но унаследовал мой ум, ты же — наоборот, мое молодое отражение с глупым сердцем своего отца.

— Кстати, об отце, — Травинка знала, что затрагивает запретную тему, но уже не могла сдержаться, огонь в груди пылал нестерпимо, требуя выхода, — Ты все время рассказывала нам, что он жив, что ждешь его, а сама сейчас… сама сделала своим любовником Трейва? И давно вы вместе?

— Замолчи! — голова Травинки дернулась от резкой пощечины, а левая половина лица мучительно заныла, — Что ты можешь знать об этом, глупое дитя? Любовь — не только глупый дурман в голове и утоление голода тела, но грозное оружие. Запомни: женщина отворяет бедра, чтобы заставить мужа принести нужные дары и говорить нужные слова. Ваш отец никогда не вернется, а его детям нужна защита и наследие.

— Мне… ничего от тебя не нужно!

— Ты просто