Джек, возглавлявший перегон скота, шутил с погонщиками-маори и обнимал свою жену Шарлотту.

За время его отсутствия Шарлотта наверняка не скучала. Возможно, она даже воспользовалась временем, проведенным в оставленных мужским населением деревнях маори, чтобы обменяться историями с женщинами. Она уже давно выяснила, что мужчины и женщины зачастую по-разному рассказывают и приукрашают одни и те же легенды. Шарлотта научилась очень точно различать эти нюансы. Спустя более чем пять лет, проведенных в Киворд-Стейшн, постоянно занятая изучением пересказов маори, она теперь бегло говорила на их языке и, как иногда шутливо замечал Джек, почти что лучше своего мужа.

Вот и сейчас она шутила с мужчинами и передавала приветы их женам на их родном языке, при этом нежно прижимаясь к Джеку. Маори не испытывали неловкости при виде такой интимности, только обычай целоваться вместо трения носами казался им странным.

Но по-прежнему острые карие глаза Джеймса МакКензи увидели и оценили не только состояние своих овец. Скользнув взглядом по стройной фигуре Шарлотты, он в очередной раз почувствовал обеспокоенность, толкнувшую его на разговор с женой. Старые МакКензи хоть и выделили провизию и выпивку для праздника по случаю окончания перегона скота, который должен был вскоре состояться, но сами в нем принимать участия не собирались. Они спокойно шли по саду, направляясь к черному ходу дома. Даже спустя столько лет они оба предпочитали господской передней вход со стороны кухни, неподалеку от конюшен.

— Вот уже пять лет, а девочка стройна, как былинка. Что-то там не в порядке.

Гвинейра согласно кивнула. Супруги то и дело обсуждали эту проблему, но ни один из них не хотел напрямую поговорить об этом с Джеком и Шарлоттой. Слишком хорошо помнились мучения Гвинейры, когда Джеральд Уорден, ее тогдашний свекор, каждый день отпускал реплики по поводу ее стройной талии и упрекал в бесплодии.

— Думаю, дело не в отсутствии попыток, — шутливо произнесла она. — Эти двое до сих пор практически не отходят друг от друга. Маловероятно, что они не продолжают все это в спальне…

Джеймс усмехнулся.

— И в отличие от некоей мисс Гвин, которая полвека тому назад страдала по этому поводу, наша Шарлотта производит впечатление счастливой женщины, — поддразнил он жену.

Тогда, отчаявшись, Гвинейра обратилась к Джеймсу. Ее супруг Лукас был, судя по всему, не в состоянии зачать ребенка, поэтому в дело должен был вступить старший мастер. Молодая женщина несколько месяцев убеждала себя в том, что ее «попытка зачатия» не имеет ничего общего с любовью.

Гвинейра наморщила лоб.

— Если речь идет о Джеке, то да, — заявила она. — И она любит работать с маори. Но в остальном… Тебе не кажется, что она слишком худа, Джеймс? Конечно, она красива, как картинка, но что-то несколько худощава… Или же я ошибаюсь? И эта постоянная головная боль…

По словам самой Шарлотты, она была склонна к мигреням, сколько себя помнила. Уже в первые годы брака она могла просидеть в своих комнатах целую неделю, зашторив окна, а потом выходила — бледная и удрученная. Не помогали ни порошки врача из Холдона, ни травки повитухи-маори Ронго Ронго. Впрочем, раньше это происходило довольно редко, а сейчас Гвинейра насчитала уже четыре приступа за три месяца этого года.

— Возможно, она слишком переживает. Она ведь всегда хотела детей, — заметил Джеймс. — А что говорит Ронго? Ты не посылала девочку к ней?

Гвинейра пожала плечами.

— Могу сказать тебе только, что говорит доктор Барслоу, — заметила она. — Это мне Шарлотта рассказала. Возможно, потому что была очень рада слышать, что с его точки зрения все нормально. А спрашивать Ронго о состоянии здоровья Шарлотты я не могу. Из-за этих давних историй они постоянно вместе. Это слегка успокаивает меня. Если бы с ней было что-то серьезное, Ронго бы заметила.

Джеймс кивнул.

— Если я не ошибаюсь, — произнес он, — мне тоже пора навестить Ронго Ронго. Ревматизм меня доконает. Но я не могу поехать на О’Киф-Стейшн. Как думаешь, Ронго снизойдет до визита на дом? — Он улыбнулся.

— А потом ты очень осторожно и незаметно выспросишь у нее интимные тайны Шарлотты? — поддразнила его Гвин. — Давай, мне тоже любопытно! Но смотри мне, если она ничего не расскажет! Я прослежу за тем, чтобы ты потом выпил ту горькую настойку, которую она тебе пропишет!

Конечно же, Ронго Ронго пришла в дом и застала Джеймса в постели. Последние ливни настолько усилили ревматические боли, что он не мог подняться и даже дотащиться до своего кресла с высокой спинкой, стоявшего у окна в эркере.

— Это все годы, мистер Джеймс, они заставляют гнить кости, — вздохнула Ронго, невысокая, уже почти совсем седая, но по-прежнему очень подвижная. По традиции женщин своей семьи она практиковала и обучала искусству исцеления. Она родила троих сыновей и, к сожалению, ни одной дочери, которую могла бы выучить и сделать повитухой. Ронго привела с собой племянницу, но девочка не производила впечатления особенно умного ребенка. Без особого усердия она по настоянию Ронго искала травы и амулеты. — Можно слегка облегчить боль, но вылечить ревматизм уже нельзя. Главное — держитесь в тепле, не противьтесь слабости. Вам не поможет, если вы встанете и попытаетесь заставить кости двигаться. Только хуже будет. Вот… — Она взяла у своей маленькой помощницы кое-какие травы. — Это вам приготовят сегодня на кухне. Завтра Кири процедит это и вы выпьете все залпом. Знайте, что будет горчить. Спросите Кири, она принимает то же самое и при этом гораздо подвижнее вас!

На протяжении многих десятилетий Кири работала поваром в Киворд-Стейшн и постоянно отказывалась уступить свое место кому-нибудь помоложе.

— Да по сравнению со мной Кири ребенок! — возразил Джеймс. — В ее возрасте о больных суставах вообще не говорят!

Ронго улыбнулась.

— Одних боги касаются раньше, других позже, — спокойно, но грустно произнесла она. — Радуйтесь, что вам была дарована долгая жизнь… и многочисленное потомство.

— Раз уж мы об этом заговорили… — Джеймс с трудом перенес свое тело в более удобное положение и начал расспрашивать. У него это действительно получалось лучше, чем у Гвинейры, и не только потому, что он был более дипломатичен. В отличие от своей жены, Джеймс бегло говорил на языке маори. Ронго Ронго хоть и понимала английский — когда-то она была в числе первых учениц Хелен О’Киф, — но говорить на своем родном языке ей было не в пример легче.

— Что насчет моей невестки Шарлотты? У нее будут дети?

Джеймс улыбнулся почти заговорщически, но Ронго Ронго сохранила невозмутимость.

— Мистер Джеймс, проклятие вахене Шарлотты вовсе не бездетность, — негромко произнесла она. — В подобных случаях бабка моя советовала проводить ритуал изгнания духов, и я это сделала…

— С разрешения Шарлотты? — озадаченно переспросил Джеймс.

Ронго кивнула.

— Да, хотя она отнеслась к нему несерьезно. Наверное, просто хотела знать, как происходят подобные вещи…