Сибирскую делегацию выкосили почти полностью — безжалостно искромсанные пулями тела несчастных лежали длинной цепочкой от здания посольства до церкви.

Положили почти всех гражданских, а вот шинели и темно-зеленые куртки взгляд почти не цеплял, от силы десяток. Еще он заметил, как за ним следом рванулись с полдюжины егерей, что мгновенно поднялись из-за ограды, с автоматами наперевес.

А вот чекисты приотстали, видно, не ожидали от генерала такой прыти — еще бы, ведь военный министр должен не ходить, а шествовать, переваливаясь от солидности на ногах подобно откормленному гусю. А вот и не угадали — ему ведь в новом теле и тридцати еще нет!

— Гриша! Возьми троих и на этаж! Проверь все квартиры, чекистов не пускай вовнутрь! Егеря! Рассыпались по всем закуткам и переулкам! Живьем брать, демонов!

Пляскин тут же рванулся в дверь черного хода — выходящий на улицу парадный был наглухо заколочен согласно нормам революционного времени. А Константин тут же рванул дальше, мимо замызганных стенок проходного двора. Кучи мусора он просто перепрыгивал, выжимая из себя всю возможную прыть, жадно глотая воздух.

Тело действовало само собой, руки накрепко сжимали автомат. На бегу он старался прислушиваться, стараясь уловить малейшие звуки, особенно топот бегущего человека. Услышать или увидеть того, кто пять минут назад залил кровью улицу.

«Хрен с латышами, о них я и не вздохну! Но вот за своих отплачу сторицей, на куски и ленточки нарежу. И еще: курить нужно бросить, иначе дыхалки совсем не будет!

Тех, кто был в засаде на третьем этаже, было несколько человек — от трех до пяти, никак не меньше. Расчет станкового пулемета составляли двое, нужно ленту в две сотни патронов, очередями ведь длинными лупили, держать и направлять. Да еще один умелец на броневик связку тротиловых шашек зашвырнул.

Во флигеле вряд ли кто уцелел — там до последней секунды стреляли, смертники! А вот отсюда кто-то мог и попытаться сдернуть, когда понял, что промедление опасно! Мог, и наверняка бежит где-то рядом. Эх, знать бы, как эти проходы идут!»

Мысли мгновенно улетучились из головы, а тело само рвануло в сторону — в темноте арки запульсировал огненный цветок.

— Не стрелять! Живым брать!!!

Прокричав команду и чуть не сорвав отчаянным воплем голос, он рванулся вперед — вражеский стрелок дал только одну короткую очередь — и снова бросился бежать.

«Может быть, уже патроны экономит?! Или они у него закончились?!» — мысль обожгла разум и подхлестнула тело. Ярость стала расчетливой — в него стреляли с ППС, звук знакомый, ни с чем не перепутаешь. А значит, ясно, откуда ветер дует!

— Стоять, сука!

Беглец оказался чекистом в привычной кожаной куртке. В возрасте мужик, потому и запыхался. Он остановился, но вот только не для того, чтобы поднять руки для капитуляции, а вскинуть «хлыст». Константин тут же дал очередь, стараясь попасть только в правую ногу.

— А-а!

Автоматчик упал на землю, крутанулся от боли, машинально схватив себя за ногу. Арчегов стремительно бросился на него, выкладывая все силы и вытянув руки, за мгновения преодолевая эти долгие два десятка шагов. Теперь он был уверен, что возьмет эту сволочь живой!

— Сука!

Чекист поднял автомат, но навел его не на бегущего к нему генерала, а упер себе в подбородок.

Константин еще поднажал, хотя это было невозможно, но уже осознал, что не успевает. Автомат глухо взрыкнул, откинув назад человеческую голову, из которой полетели кровавые брызги.

— Твою мать! Не успел…

Обессиленный и опустошенный, Константин рухнул задом на загаженную землю рядом с трупом и попытался сплюнуть. Но не смог — во рту пересохло, язык рашпилем тер гортань.

— Вы целы, ваше высокопревосходительство?!

Его со всех сторон обступили егеря, хрипло дышащие, будто загнанные лошади. Подхватив под руки, подняли.

— Да цел я, не беспокойтесь! Этого обыскать!

И словно молнией пронзило мозг — он вспомнил самую любимую книгу своего отрочества — «В августе 44-го». Вот так и сидел рядом с трупом немецкого диверсанта Павловского старший лейтенант СМЕРШа Таманцев, не успевший взять того живьем. И те описанные в книге чувства контрразведчика и «волкодава» сейчас были для Константина Ивановича близки и понятны как никогда. И Арчегов хрипло рассмеялся:

— От Таманцева ты бы так не ушел, гаденыш, будь он на моем месте… Ха… А будь я на твоем, падло, то два против одного, что хрен бы вы меня догнали! Это точно…

Иркутск

— Все готово, Сеня. Я думаю, пора настала!

— Ты уверен?

Фомин пристально посмотрел на улыбающегося Шмайсера.

— Они не могут предпринять контрмеры?

— Невозможно. Все давно рассчитано. Послезавтра, ровно в четыре часа и начнем, тянуть дольше нельзя.

— Нужно еще раз проверить, — генерал-адъютант показал на карту, что была раскинута по столу, на ней были детально изображены очертания кварталов и улиц Иркутска.

— Весь дьявол в деталях…

— Это точно, — потянул Шмайсер с ухмылкой и взял в руки карандаш. — Смотри. Ты поднимаешь два батальона Мейбома, первый батальон одной ротой занимает вокзал, а второй — мост через Ангару. Третья рота переходит на ту сторону и остается у прогимназии Гайдука — переправа должна оставаться в наших руках. И одним взводом немедленно занимает электростанцию, она рядышком. Так?

— Так, — согласился с другом Фомин, не отрывая глаз от мелькающей по карте импровизированной указки.

— Второй батальон переходит по понтону. Первая рота уходит к Тихвинской площади, далее по Амурской, занимает госбанк. И немедленно берет под охрану золотой запас империи. Там два десятка жандармов внутреннего караула, невелика сила, справятся. Им на это раз плюнуть. Вторая рота занимает телеграф и телефонную станцию. Выставляет оцепление и блокирует почти весь центр. А третья рота идет к зданию правительства по Амурской, на перекресток с Большой улицей.

— Хорошо, — Фомин вытянул из коробки папиросу, постучал картонным мундштуком по контуру Русско-Азиатского банка, волею обстоятельств превратившегося в центр Сибирской власти.

— Занимает Гранд-Отель, берет министров под арест…

— Андрей, какой арест?! Думай, что говоришь!

— Называю вещи своими именами, Сеня, — от слов Шмайсера Фомин недовольно поморщился, состроив гримасу, а тот с улыбкой продолжил, подняв руки в немом извинении:

— Ну, хорошо, хорошо — берет под охрану. А заодно занимает и дом наискосок — хотя заседания правительства не будет, но один взвод там нужно поставить. Обязательно!

— А если охрана дернется? Ты учитывай, что рядом полицейский участок, могут быть казачьи разъезды.

— Даже так ничего страшного не произойдет. В роте две сотни стрелков, против них едва сотня, ну полторы, если полицию с казачьими патрулями учитывать. Но рота из опытных солдат с шестью пулеметами — что им сделает такой противник?!