обличии. Ма’Ай, таких, в своей жизни никогда не встречал. У него скользнуло подозрение, а не вторая ли это эльфийка, но острых ушей видно не было.

— Мне порой, кажется, что мой муженёк появляется домой, только чтобы делать детей, — наиграно недовольно возмутилась она.

За её спиной маячило сразу пять тёмных голов. Все как один, вылитый Холгун. Они также и хмурились, буравя его недовольным взглядом. Ма’Ай поёжился, ему стало слегка неприятно.

— Твоя правда! — рассмеялась Ашран. — Как ты справляешься?

— Мне повезло, что мальчишки все в отца. Спокойствие и выдержка у них в крови. А собственно, где он? Удивлена, что ты один, — протянула она, заметив отсутствие мужа.

— Он в отъезде по делам, — уверенно заявила Ашран, — Поэтому мы и пришли, нам нужно кое-что забрать в его кабинете.

— Ну, где кабинет мужа ты знаешь, а мне пора укладывать младших, — и, махнув рукой, скрылась в проходе, утаскивая хмурых детишек.

Когда они остались в холле одни Ашран поинтересовалась:

— Ничего не чувствуешь в этом доме?

Ма’Ай задумался:

— Я не понравился детям? — Ашран рассмеялась и прояснила суть вопроса:

— Значит, защитные заклинания ты не ощущаешь.

Дверь в кабинет Холгуна находилась под широкой лестницей, за которой каменные ступени вели вниз, в огромное подвальное помещение, заставленное рядами стеллажей, снизу доверху заполненных жёлтыми папками. Имелся тут стол и мягкое кресло. Было темно и совсем не уютно.

— Должности в службе решения дел передаются по наследству. Так что не одно поколение в семье Холгуна работает начальником службы, как говорит каждый предок Юдзуно: всё должно быть упорядоченно, — пояснила Ашран, попросив запустить светлячка. — Ещё бы вспомнить, какой тут порядок…

К их облегчению, им не пришлось искать нужную папку среди полок. Она обнаружилась на столе с надписью: «семья Франов. Похищение белья в доме на виноградниках» Внутри лежала стопочка писем на серой недорогой бумаге. Ашран взяла их, села в кресло и внимательно прочитала каждое, пока он ожидал, и протянула ему:

— Интересно?

«Конечно!» — воскликнул он про себя и кивнул.

Первый лист под номером три гласил:

«Каждую ночь я представляю: ты практически нагая, на лице дерзкий макияж, волосы твои кучерявые, распущены. Ты изумленно стоишь у двери, а я томно иду к тебе навстречу. Затем дарю тебе шаловливый поцелуй. Ты приходишь в чувство и пытаешься то ли оттолкнуть, то ли прикоснуться ко мне. Я беру твои руки в свои, начинаю тебя целовать. Прижимаю тебя к себе всем телом, ощущаю твою упругую грудь. Ты на взводе. Всё-таки определилась, пытаешься вырваться. Я тебе этого не позволю, за твою выходку решаю тебя наказать. Отталкивая к стене, приподнимаю к стене и трусь о твой орган своим. О, да! Чтобы ты почувствовала, насколько я возбуждён»

Ма’Ай почувствовал, как его щеки против воли краснеют. Перешёл к следующему, под номером четыре. Его взгляд выхватил надпись, написанную красными чернилами в середине текста:

«…ты говоришь: милый, он у тебя всегда был такой большой? Неважно! Я хочу попробовать его на вкус. Ты восхитителен! От твоего тела, от твоего вкуса, от твоего запаха у меня кружится голова. Я вся намокла…»

Ма’Ай смутился, сильно зарделся и не смог продолжить читать. Он не совсем понимал, но это смущало и отчего-то волновало его. Ашран наблюдала за ним с кривоватой усмешкой. Она забавляется, понял он. Он передал ей письма обратно, не дочитав.

— Право, Ма’Ай, это просто письма эротомана, — заметила она. — Решила бы я так, если бы не пропажа Холгуна. Думаю, нам надо посетить виноградники Франов.

Когда они выехали за город, и Ашран направила повозку по дороге, ведущей в сторону моря, Ма’Ай не выдержал и спросил:

— Ты совсем не беспокоишься за Холгуна?

— Беспокоюсь, конечно, — ответила Ашран. — Я ни на секунду не сомневаюсь, что с ним что-то случилось. Чтобы понять, что произошло, необходимо пройти по его следам шаг в шаг. На первый взгляд это даже не дело, а какая-то потеха. Уверена, также подумал и Холгун. На это и был расчёт.

Они катили между стройных рядов виноградов, но насладиться их панорамой мешал пасмурный день и туман, стелившийся по земле. Стоит отметить тот великий труд, что вложен в отслеживание каждого по отдельности растения с десятками чередующихся экспозиций, рассаженных по следующей схеме: некоторые прохладней, некоторые выше, некоторые солнечнее, чтобы создавать исключительные купажи эксклюзивного винограда, выращенного ближе всего к морю.

— У Франов интересная семейная предыстория, — внезапно сказала Ашран, и заметив его интерес, продолжила: — Самое забавное, что дед Анселя был военным капитаном.

Ма’Ай удивленно посмотрел на неё, не припомнив никаких историй о военных действиях в Империи.

— Это было в прошлом столетии, когда были только открыты земли варваров, что находятся на севере. Император хотел подчинить их, но его ожидал провал. Варвары, хоть и отстают в уровне развития от Империи, имеют в пользовании прекрасные драккары. Их люди умелые войны, ибо без конца воюют друг с другом, а магия духов предков сильна. Императору пришлось выкручиваться и заключать с ними мир. Война длилась пять лет.

Ма’Ай припомнил, что видел в порту не похожие на другие корабли с полосатыми парусами и бородатых мужчин, что больше походили на медведей, чем на людей.

— Так вот, дед Анселя, как и все его предки, был мореплавателем. Он никогда и не помышлял о жизни крестьянской. Когда война была окончена, он решил податься в торговцы и ради расширения своих познаний решил изучить такую науку, как сомелье. Сам не заметил, как втянулся и купил виноградник на все сбережения. На том винограднике столетиями производили известные вина, но на выскочку капитана смотрели свысока, а вместо помощи и советов он получал лишь насмешки. К тому же продавец утаил, что земли его виноградника до крайности истощены.

Она взглянула на него, отслеживая его заинтересованность рассказом, улыбнулась и продолжила:

— Но дед Анселя не сдавался. После очередной неудачи он припомнил, что как-то видел растение подобное винограда на Туманных островах, где приставал для пополнения запасов воды. Корабль всегда оставался при нём. Каково было его удивление, когда чахлый заморыш, лишенный солнечного света в прошлом, дал потрясающий рост. Всего семь семейств обрабатывают эти поля, — она указала на небольшие домики в отдалении. — Есть ещё одна особенность у вина Франов — это трехлетняя выдержка в подводном погребе.

В этот момент повозка заехала на гребень холма, открывая их взгляду очаровательный вид. Там, где стройные ряды винограда находили своё окончание, упираясь в водное пространство, на волнах которого, разрывая туман, покачивался старый, но всё ещё крепкий фрегат. На берегу