Адмиралу не надо было открывать справочник Джейна, чтобы вспомнить характеристики крейсера-броненосца типа «Пересвет». Данные по «Смоленску» лежали на виду.

«Так-так… „Ослябя“ – достаточно резвый (18 узлов по паспорту) и прожорливый, но в тандеме с быстроходным обеспечителем, к тому же вполне возможно переделанным во вспомогательный крейсер, эта парочка может многое натворить на коммуникациях, метлой пройдясь по нашей морской торговле и каботажникам».

И почему-то именно это вариант виделся как наиболее вероятный. И как же соблазнительно проскочило в его голове это: «Одинокий броненосец».

«Как бы заманить Рожественского следовать проливом Цугару? Там, базируясь на Хакодате, его бы поджидали броненосные крейсера Камимуры, которым этот недоброненосец был так удачно по зубам».

Просчитав три из возможных путей Рожественского, То́го мог лишь молиться богам, чтобы он проследовал именно в эту ловушку.

«А чтобы это стало ловушкой, я позабочусь!»

И как же хотелось бить русских по частям: Камимура расправляется с «одиночкой». Затем ловит владивостокские крейсера. А первый боевой отряд, в составе лучших броненосцев флота под его командованием, наконец, сходится в линии с Витгефтом. Шпионы доносили, что эскадра в Порт-Артуре усиленно к чему-то готовится!

«К чему-то? – совсем неопределённо усмехнулся адмирал – без радости, но и не злорадно. – К чему же ещё».

Уже дважды японские корабли разводили пары, покидая стоянку у Эллиота, попусту сжигая уголь – русские «телегу как запрягали, так и распрягали».

Броненосцы Витгефта на внешнем рейде появиться не соизволили.

«Дважды. Что ж, русский бог любит троицу. Значит, в следующий раз».

Почувствовав, как заломило спину от склонившейся над столом позы, То́го с удовольствием уселся в кресле. Наконец вызвал вестового заменить опустевшую чашку. Утренние предчувствия смерти улетучились, как и туман за иллюминатором.

«А ледокол пусть англичане сами ловят».

Вот тут он именно злорадно усмехнулся (довелось ему видеть, чем тут располагает Королевский флот), представив, как будет мотать на волнах в северных водах британские «крейсеры-скауты».

* * *

План выкристаллизовался спонтанно и, наверное, неожиданно для самого Гладкова.

Не прошло и суток, как новость от американского судна, побывавшего у Карских ворот, облетела мир, а Авелан, немного расстроившись, сообщил, что, «наверное, теперь Зиновия Петровича будут ждать у входа в Тихий океан», а дело уже было состряпано.

Гладков в планах своей деятельности нередко посещал верфи и кронштадтский рейд, любуясь и частенько втихаря от местных снимая красавцы-броненосцы на свой планшетник. То есть материал для работы у него был изрядный.

Сделать обработанные в фотошопе коллажи не составило труда.

Правда, приглашённый для освидетельствования фотограф из местных сразу указал на некоторые нюансы. Человек состоял на службе, вопросов лишних не задавал, как бы его ни подмывало. А за работу взялся с энтузиазмом фанатика своего дела.

Однако пришлось основательно повозиться, чтобы халтура превратилась хотя в какое-то подобие «конфетки» и была представлена не просто на фотобумаге, а на пластинах.

Оставалось только доверенным лицом оперативно переправить их на север и найти покладистого нейтрала-норвежца.

Шкипера-норвежца нашли. А покладистым его сделала немалая сумма в российских золотых рублях. Ему и его команде всего-то и надо было помолчать с месячишко.

Продав в Вардё редактору «Aftenposten» фотопластины, проговорив заученное назубок интервью, шкипер подобру-поздорову ушёл на промысел в море. На месяц.

А по миру пошли гулять фото с унылыми кораблями Рожественского, что так и не прошли арктическим путём. Их-то и доставили британцы своему адмиралу-протеже То́го.

Растянувшаяся, разбросанная замысловатым порядком цепочка кораблей на среднем ходу добила остаток дня, плавно и планово втянувшись в ночь.

– Хорошая ночь, – сухо порадовался Черто́в, – густая.

Рожественский после визита на «Ямал» отчалил, прибарахлившись.

– Не нравится мне это разбазаривание имущества, – ворчал тогда капитан, при всём при этом осознавая, что в свете последних решений «идти до Камчатки» ледоколу следовало держаться подальше от эскадры и возможных неприятностей. А потому пришлось выделить приёмопередатчик посерьёзней… чтоб добивал и ловил хотя бы километров за сто.

– Не нравится, – повторил капитан, смиряясь, – но… хотя бы на флагман, ладно уж.

– Своё отдавать не придётся, – не видел особых препятствий Шпаковский, – вот список содержимого армейских контейнеров. Выбирай…

– У нас теперь всё «своё»… охламон.

Естественно, пришлось опять отправлять специалистов для установки и обучения персонала из местных.

Шли в полной темноте – прожекторы, естественно, не включали, и даже огоньком себя не выдавали, кроме кормовых для мателотов. Отстоящий от головного «Суворова» на двадцать кабельтовых «Ямал» вкруговую высвечивал радаром, избирательно отслеживая метку японского вспомогательного крейсера.

Всё ещё пытались нащупать и второе судно, но дистанция для РЛС по-прежнему была запредельной.

Его слышали… установили точный пеленг и не очень – дистанцию, когда снова «поймали» перекличку узкоглазых по «искровой».

– Три источника! – доложили с радиорубки. – И в прошлый раз их было три, но мы грешили на отражение сигнала от материка. Сейчас имеем два по курсу, третий – с востока!

В «ходовой» ледокола людно. Даже лейтенант-морпех напросился, зная, что будут наводить на противника броненосец. А это ж… целая военная операция!

Связь стояла на «громкой» – все внимательно прислушивались к разговору.

– Восточное направление? – встревожась, переспросил капитан.

– Судя по конфигурации (а он двоится, слабея), имеет место быть переотражение сигнала…

– Короче, Ваня… – нетерпеливо перебил Черто́в.

– Ну, чё «короче»! Из-за суши морзянит, эхо от возвышенностей. Мы сейчас где?

– Да почитай уж на траверзе мыса Чукотский. Берег тридцать кэмэ вправо.

– Значит, в самой бухте Провидения посудина стоит. Больше негде. Код всё тот же – стало быть, японец.

– Понял, – с нажимом проговорил капитан, переглянувшись с помощником, – что ещё?

– Пока всё.

– Отбой, – Черто́в положил трубку, развернувшись к старпому. – А что там японцу делать? Угольщика захомутал? Но стеречь смысла нет, достаточно вооружённый конвой посадить и опять в патрулирование выходить. А?