На ледоколе, заинтересованные и ответственные, примученные бодрствованием в половину ночи, стекались в рубку довольно вяло, наполнив пространство штатными и бытовыми звуками.

Ну, а что тут? Один чёрт визуально ж ни фига не видно, только метки на радаре…

Покамест два корабля шли одним курсом.

«Ослябя» медленно нагонял противника на раковине.

Ветер был северо-восточный, и с броненосца доложили, что уже «нюхают» дым чужака.

– В принципе, «Ослябя» уже может чихвостить япона-мару, – штурман на глазок прикинул расстояние до бухты. – Сопки отсекут все звуки.

После «отмашки» Рожественского Бэр пошёл на сближение.

На мониторе две метки были уж совсем рядом. Тонкая аппаратура по отражённому сигналу площади рассеивания выдавала разницу в «весовой категории» кораблей. Исход столкновения был ясен, вопрос стоял только во времени – как быстро артиллерия броненосца загонит под воду посудину? Придётся ли применять торпеды?

Об этом и разговоры, между прочим. Кто-то выходил покурить. Кто-то высунулся из штурманской, пригруженный парящим чайником и ещё чем-то в подносе-плетёнке:

– Кто чай, кофе? Сами выбирайте…

Все доклады с «Осляби» на флагман, естественно, проходят через ледокол.

Радио стоит на «громкой», динамика событий на слуху, голоса-команды резкие, взвинченные, и амплитуды чуть зашкаливают хрипотцой на шипящих гласных:

– Виден дым! Двухтрубный, высокий борт… кормовая оконечность…

Слышно вторым планом, как отдаётся команда на открытие огня. И снова громко, теперь явно вскриком:

– Вот тебе на! – И какое-то ругательство на французском. – Бронепалубник?!

В динамике ревут залпы…

Зачастившие в последнее время к Хэйхатиро То́го доброжелатели-союзники в который раз сумели отличиться. Ещё неделю назад подсуетившаяся британская разведка подкинула сведения о закупке русскими в Америке угля – качественного «пенсильванского», годного для топок боевых кораблей. Упоминались два или три судна частных компаний, нанятых для перевозки, с портом назначения – Владивосток.

Однако британский морской агент в САСШ откуда-то откопал информацию, что один из транспортов должен проследовать в Берингово море. И даже имел кальку карты с местом назначения.

Донесение немного запоздало – вспомогательные крейсера «Маншю-Мару» и «Никко-Мару», отправленные на север, были уже вне зоны дальности береговых радиостанций. Но адмирал То́го решил удовлетворить просьбу союзников – послать вслед быстроходный крейсер, выделив для этого бронепалубник «Акаси», обладающий 20-узловым ходом и достаточной для неспокойных северных морей мореходностью.

Ещё англичане со всей своей варварской бесцеремонностью советовали адмиралу, «если русские корабли всё же появятся в Беринговом проливе, крейсеру следует как можно быстрее донести сообщение до ближайшего телеграфа».

Ближайший был на американской Аляске. Ситка, бывший, кстати, русский Ново-Архангельск.

То́го понимал, что в первую очередь англичан интересует ледокол. По известной версии, американский. Британцы логично предполагали, что после проводки русских он пойдёт в сторону западных берегов Америки, и даже выслали отряд лёгких крейсеров-разведчиков. Видимо, надеясь включить и «Акаси» в свою маниакально-любопытную сеть.

Тем не менее адмирал посчитал, что разница в милях до Ситки и до островов Японии незначительна. Лишние сутки, потраченные на путь, роли не сыграют, зато крейсер останется в оперативной доступности. Но это уже частности…

Для экипажа «Акаси» спешный переход на север с расстоянием в две с половиной тысячи миль стоил тяжёлых вахт. А для самого корабля – полезшими неисправностями и поломками. Но всё складывалось одно к одному – проводить ремонт на ровной воде было сподручней, для чего крейсер зашёл в отмеченную на карте бухту. Там же было обнаружено американское судно, как одна из поставленных целей.

На «американца» без каких-либо эксцессов высадилась призовая партия.

Командир крейсера капитан 2-го ранга Миядзи Садатоки принял на себя командование дозорным отрядом. «Акаси» стал под ремонт. Прошли сутки.

Не вышедший в положенное время на связь «Никко-Мару», не отвечающий и на последующие запросы, почему-то заставил Миядзи нервничать. Хоть он и не исключал вероятности поломки «маркони» на некогда гражданском судне.

А к утру механики доложили, что машины приведены в порядок.

Оставив на «американце» десяток вооружённых винтовками матросов, Миядзи решил выйти на разведку, надеясь, что ближе к полудню поднявшийся ветер развеет стылую хмарь.

Для незнакомых вод в таком тумане – 10 узлов это очень смело. Видимость прыгала в меняющейся плотности воздуха. Порой всего до мили. А мористее дуло по-другому и попадались успокоительные просветы.

Бронепалубник, напрягшись внимательными глазами опытных сигнальщиков, целеустремлённо шёл к условной точке, где должно было стоять дозорное судно.

Наверное, любой и всякий туман несёт в себе дискомфортное ощущение, скрывая перспективу, вынимая из головы и сердца навязчивую подозрительность, бросая её в серую мглу – поглядеть: а что же там, за…

Русский броненосец уже более получаса висел на хвосте, и если кто из японцев, прислушиваясь к нашёптыванию богов, чувствовал тревогу – назад всё ж таки не оглядывался. Всё внимание сигнальщиков – к курсовым румбам.

Миядзи Садатоки не исключение. Капитан, как и все вахтенные, усердно всматривался в серую хмарь, стоя на крыле мостика. И лишь успел обернуться на схваченный боковым зрением посверк выстрелов, когда звук залпа пробил туман… за доли секунд до визга и попадания снарядов!

Это было что-то совершенно фантастическое! Заставившее вспомнить легенду о «Летучем голландце» – за туманом в невообразимо изломанной конфигурации угадывались очертания корабля: словно порезанный на полосы таранный нос, угловато-смазанные надстройки, мачта, и только чёрный дым позволял понять, что там находятся трубы.

Доли секунды на взгляд. Без осмысления. А потом прилетели снаряды. Сбивая с ног.

* * *

И Бэр в свою очередь глядел во все гляделки, вот только знал куда, покуда отбросив недоумение по поводу «всевидящего ока», что вывело их прямо на противника.

Тёмное пятно на левом крамболе, понятое дело, было дымом преследуемого.

Владимир Иосифович даже чихнул пару раз, в опрометчивой пытливости поднявшись на мостик, подставляя лицо мелкой мороси и начинающему раздражать дыму. Проклятую гарь, прибивая влажностью, сносило прямиком в сторону «Осляби».

Потом в тумане неожиданно появился просвет, стали различаться очертания корпуса и… капитан 1-го ранга пожалел о своём строгом приказе относительно стрельбы главным калибром.