так, будто только что сошла с конвейера. Разве что Девон, может, заинтересуется. Но ему не позвонить – нужно ждать, когда позвонит сам.

В кармане Феликса цифровой оркестр заиграл классическую музыку его детства – из рекламного ролика бальзама после бритья. Он ответил веселым голосом, но ее ответ прозвучал напряженно, и приветствия она опустила. «Ты увиделся с Рики?» – «Не-а, извини, забыл. Сейчас позвоню ему». – «Как ты ему позвонишь? У меня нет его номера – у тебя есть?» – «Я по пути домой зайду». – «Ой, что-то с трудом верится». – «Зайду-зайду, не волнуйся». – «Ты где?» – «У отца». – «Ты ему показал? Что он говорит? Скажи ему, я могу еще заказать по Интернету. Вообще лучше дай-ка я с ним поговорю». – «Щас. Эй, старина. Он как раз смотрит. Погрузился. Рассказал кучу историй – ты же его знаешь. Отправился в путешествие по закоулкам памяти. Слушай, мне пора». – «Слушай, дай трубку Ллойду…» На улице мимо Феликса проехала «Скорая» с включенной сиреной. «Я на балконе, а он в туалете. Слушай, я тебе перезвоню, попозже. Мне нужно идти». – «Тебе нужно идти! А мне нужно работать». – «Верно!» Разговор сошел на детский лепет, а потом на несколько секунд стал недвусмысленным. Грейс гордилась своей «порочностью», хотя в постели была пассивной, чуть ли не стеснительной, и за те месяцы, что они занимались сексом, Феликсу так и не удалось совместить девушку, с которой он разговаривал по телефону, с той, которую он обнимал в постели. «Я тебя люблю, мальчик мой», – сказала она, и Феликс ответил со всей страстью, пытаясь вернуться к тому мгновению, когда он еще не ответил на ее звонок. Странно, но она сейчас находилась всего в нескольких улицах от него. На заднем плане ее менеджер сказал что-то о заказе билетов на двенадцать человек на второе, и она отключилась, не попрощавшись. Словно призрак сел на твое плечо, а потом исчез. Этот мираж казался более реальным в те времена, когда телефон представлял собой аппарат, соединенный с розеткой в стене, и ты усердно крутил диск пальцем. Иногда ты начинал нервничать и совершал ошибки, потому что призраком на другом конце была некая девушка, которая тебе нравилась и которая почти не догадывалась о твоем существовании. Он помнил, иногда происходило случайное подсоединение к другой линии, и тогда разговаривали четыре призрака. А теперь Феликс-младший и его племянницы говорили, видя изображение друг друга. Если долго ждать, то фильмы станут явью… а все ведут себя так, будто ничего и не случилось. И все же он был рад, что дожил до будущего. Можно на какое-то время прикоснуться к нему. Феликс, любитель комиксов, научной фантастики, никогда не думал, что будущее его устроит. Голливудские шаблоны не оказывали никакого влияния на Феликса, представлявшего себе будущее. У него в голове умещались, по меньшей мере, пять ненаписанных книг комиксов. Десяток фильмов. Да ему больше и в кино не нужно было ходить, он мог просто идти по улице, как сейчас, и весь этот чертов спектакль разыгрывался у него в голове. Сценарий Феликса Купера. Режиссер-постановщик Феликс Купер. В главной роли Феликс Купер.

Анфлекс, дорогой, как ты собираешься вернуться домой?

Телепортация элементарными частицами. Буду с тобой через секунду, дорогая Грейсиан. Через наносекунду.

Всякая такая дребедень. Все это крутилось у него в голове. Иногда он приходил и рассказывал фильм Грейс, и ее это захватывало целиком, но не только потому, что она его любила: факт оставался фактом – кино в голове Феликса были лучше тех, за просмотр которых люди платили деньги. Теперь Феликс столкнулся с реальным, живым парнем, который выходил из игротеки со стеклянными стенами: он шел спиной вперед через двойные двери, маша́ на прощание друзьям, сражавшимся с джойстиками. Феликс легонько прикоснулся к локтю парня, и тот с такой же осторожностью протянул руку и прикоснулся к Феликсу в том месте, где его поясница переходила в задницу. Оба улыбнулись и извинились, назвали друг друга «капитан», после чего быстро разошлись: незнакомый парень пошел назад к Эросу[32], а Феликс – вперед в Сохо.

На ее улице он сунул руку в карман, достал телефон и набрал: На тв ул. Свободна? Ответ не заставил себя ждать: Дверь не заперта. Он не был на этой улице три месяца. Его телефон снова завибрировал: 5 мин пжлс. Почему бы тебе не купить сигареты? Дополнение его разозлило: оно ставило его в глупое положение. Он зашел в душный магазин на углу и провел десять жарких минут в очереди, пытаясь отточить короткую речь, которую, как ему казалось, он решил произнести, но теперь понял, что ничего толком не решил. Зачем ему понадобилось вообще приходить и что-то говорить? Она для него больше ничего не значила. Это было настолько очевидно – она уже должна была понять. Известия о ее неадекватности уже должны были дойти до Сохо без всяких усилий с его стороны. Ей достаточно было просто выйти из дома, потянуть носом воздух – и все стало бы ясно. «Мне это ни к чему», – сказала женщина за прилавком. Она вернула ему пятьдесят центов. Кто-то за его спиной тяжело вздохнул; он быстро отошел в сторону, пристыженный, как любой лондонец, поставивший в неловкое положение другого лондонца, пусть всего лишь на секунду. Пачка сигарет лежала у него в кармане. В руке он держал сдачу. Он ничего не помнил о том, как происходил этот обмен, и потел как идиот.

Выйдя на улицу, он попытался успокоиться и настроиться на бьющую ключом жизнь. Возбудителем служило солнце, выводящее день к вечеру. Молодежь поснимала с себя футболки, словно они уже пришли в ночной клуб. На белых парнях были шлепки и шорты до колена, они пили импортное пиво из банок. Небольшая группа, на автопилоте после прошедшей ночи, тихонько танцевала у дверей ночного клуба «Г-Е-Й». Феликс тихонько усмехнулся и прислонился к фонарному столбу, чтобы свернуть сигарету. У него возникло ощущение, что кто-то за ним наблюдает и фиксирует все, что он делает («Феликс был надежный чувак с сердцем на месте, любил наблюдать за миром вокруг»), но когда эта фантазия прошла, он не знал, что делать дальше. Мимо проехала машина с тонированными окнами. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять: то, что он знал, как свое лицо, и этот испуганный ребенок, отражение которого он увидел в стекле, – одно и то же. Он посмотрел в сторону ее двери. Она была открыта; на пороге стояли две девицы и дружески болтали с водителями-сомалийцами в соседней