За полчаса марш-броска по заболоченному лесу мы с салагой вымокли до нитки. Ливень хлестал с небес непрерывным потоком, словно кто-то наверху опрокинул переполненную шайку с водой. Меня успокаивало лишь то, что сигары не просто валялись в кармане куртки, а были упакованы в герметичные алюминиевые тубусы. Хотя какое курево в таких условиях?

— Глянь карту, — бросил я плетущемуся позади Михаилу.

Конечно, ему было труднее, чем мне, — мало того, что свой ранец приходилось тащить, так я еще и винтовку ему вручил. А она тринадцать килограммов с хвостиком весит. Для ее переноски на дальние дистанции та еще нужна тренировочка, но молодой не роптал, чем здорово меня порадовал. Он присел на корточки, аккуратно уложил оружие на колени, после чего достал прозрачный планшет с картой. Ему пришлось согнуться в три погибели, чтобы прикрыть документы от ливневого потока, иначе работать немыслимо — брызги от пластика во все стороны, в том числе и в глаза. Я присел рядом и взял новый курс на азимут. Приходилось это делать часто, поскольку в качестве ориентира, кроме деревьев, выбрать было нечего, а они почти все одинаковые в этом лесу. Мне в разных условиях приходилось ориентироваться на местности, но хуже еще не бывало. Тут нужен спец скорее по подводному ориентированию, чем по наземному. Чтоб его…

Мы двинулись в путь, уже по новому ориентиру, погружаясь в грязную жижу по щиколотки. Вода потоками стекала по лицу, ухудшая и без того отвратительную видимость. Иногда высоко над тучами со свистом проходили тяжелые рейдеры, тогда приходилось задерживать дыхание и плюхаться в воду всем телом, лицом вниз, и лежать там по полминуты, не меньше, пока свист не утихнет. Еще по тренажерным снам я помнил, что тяжелые рейдеры барражируют с левой циркуляцией вокруг важных объектов, сканируя местность. Тучи для сканеров не были помехой, а вот вода оказывалась замечательным укрытием, так что приходилось ею пользоваться. Рейдеры двигались по концентрическим окружностям и пролетали над нами все чаще, значит, мы не заблудились — расстояние до высоты «А-12» постоянно сокращалось.

— Может, сбить один? — подал голос салага.

— Не факт, что он свалится, — ответил я. — Тяжелые «углы» ходят с силовыми экранами. Толку от выстрела мало, а шуму поднимем столько, что весь марш-бросок насмарку. В первую очередь — задание. Понял?

Он вздохнул и промолчал.

— Понял? — переспросил я.

— Да. Слушай, я не такой сосунок, чтобы ты так со мной разговаривал. Мы же одно дело делаем.

— Вот как? — развеселился я. — И сколько лет ты на войне, если не сосунок?

Он заткнулся, и мы наконец выбрались к первой из отмеченных на карте воронок. Взорвалось здесь что-то давным-давно, молодым лесом уже поросло, но в свое время жахнуло тут как следует, поскольку воронка была метров сто в диаметре. Сейчас она походила на озерцо, но видно было, что неглубокая — из воды торчали верхушки травы и кустов. Примерно отсюда начиналась пригодная для стрельбы дистанция, ближе могут не подпустить.

— Рейдер! — предупредил корректировщик.

Мы снова плюхнулись в жижу и переждали, пока патруль уйдет.

— Вот зараза! — отфыркался я, подняв лицо из воды. — Достанут. Где здесь позицию делать, если цели не видать ни фига?

Вопрос был риторическим, поскольку я прекрасно знал, где придется устраивать позицию. В двух километрах к западу от высоты «А-12» проходила цепь пологих сопок, на которых Хеберсон и предлагал нам обосноваться. Но переть туда еще черт-те сколько — в обход батареи километра четыре, не меньше, к тому же были и другие минусы у тамошнего расположения. Например, предсказуемость. Когда по батарее начнет колотить снайпер, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда ведется огонь. Сопки — самое удобное место. И мишень для тяжелых плазмоганов отличная.

— По деревьям лазать умеешь? — спросил я у Михаила.

— Спрашиваешь… Но ты что, решил здесь устроить позицию? — удивился он. — С такой тяжелой винтовкой на дереве?

— Помолчи, а? Просто слазай наверх и скажи, видно батарею или нет.

Чертыхаясь под нос, молодой отдал мне винтовку, повесил ранец на ветку и весьма ловко, надо признать, вскарабкался наверх и скрылся в листве. Для молодого пьянчужки более чем хорошо. Я включил гарнитуру, предполагая, что салага тоже до этого додумается. Через минуту услышал хлопки в наушнике — это Михаил постучал пальцем по микрофону, вызывая меня на связь.

— Слышу, — ответил я в гарнитуру.

— Батарею видно. Девять тяжелых плазмоганов расположены полукругом. Стоят на турелях, а траншеи для зарядных погрузчиков неглубокие, по брустверам дырчатые плиты из керамзита.

По его описанию, это была стандартная мобильная позиция неприятеля. Постоянные позиции зарывались глубже и обкладывались керамзитом по самые уши, а зарядные погрузчики двигались в глубоких непростреливаемых каналах. Это говорило о том, что наша разведка работала хорошо, поскольку если бы позиция оказалась стационарной, то здесь понадобился бы взвод минометчиков, а не снайпер с корректировщиком. А так как раз для нас работенка.

— Что будем делать? — раздался голос Михаила в наушнике.

— Оставайся там. Веревку только с карабином спусти, надо затащить винтовку наверх.

— Ты собираешься здесь устроить позицию? Упаримся…

— Не учи ученого, — ответил я в микрофон. — Веревку давай.

На самом деле трудность, конечно, была. Но не в отдаче, как, скорее всего, думал салага. Какая бы сильная она ни была, но приличный вес винтовки, дульные тормоза, сошка и приклад с гасителем гармонических колебаний снижают ее вполне эффективно. Другое дело — вес и габариты «RAI 500». Оружие, скажем, не для лазанья по деревьям. И не для стрельбы из подобных засад. Но были у меня различные приемчики, рожденные личным опытом и многолетней практикой, как закрепиться с тяжелой снайперкой и как эффективно вести огонь из нее.

Дождавшись, когда сверху спустится веревка с закрепленным на конце карабином, я аккуратно зацепил за него винтовку и оставленный Михаилом ранец, после чего постучал в микрофон.

— Поднимай.

Короткими рывками веревка затянула оружие вместе со снаряжением на дерево, и вскоре груз уже было не разглядеть за листвой, откуда катились потоки воды. Мне лезть наверх не очень хотелось, но тут уж от моего желания ничего не зависело. В любом случае лучше на дерево, чем топать по болоту еще четыре километра до сопок, когда в любой момент нас мог засечь сканер рейдера. На дереве он тоже мог нас засечь, но там мы навесим экран, к тому же на позиции оружие будет в боеготовом состоянии, так что запросто нас не взять.

Прикрывшись ладонью от хлещущего дождя, я подыскал среди нижних ветвей одну поудобнее и, вспрыгнув, с кряхтеньем вскарабкался на нее. Возраст у меня, прямо скажем, уже не как у Михаила — обезьяной не полазаешь. Вот только показывать это салаге точно нельзя. Отдышавшись от первого чрезмерного усилия, я начал карабкаться выше, и тут до меня дошло, что ощущать усталость и одышку во сне — чересчур. Запах еще куда ни шло, мысли там всякие — чего не бывает. Но вот усталость… Я поймал себя на том, что окончательно утратил ощущение сна. То есть сразу после выезда с Базы и позже все было как бы взаправду. Очень уж натурально мы пробирались по лесному болоту, когда я чертыхался про себя, клял липкую грязь, затем, по привычке, бормотал под нос считалочку, чтобы впасть в самогипноз от однообразного ритма шагов, потому что так легче не замечать утомления.