– Прости?

Раздается треск, и боль обжигает мою щеку. Что-то рассекает кожу. Я шарахаюсь вбок, как испуганное животное, и падаю. Плечом я сталкиваюсь с Джоном, который валится вперед, заливая дорогую скатерть вином и водой. Кровью тоже. Крови много. Я ощущаю ее, теплую и липкую, прекрасно зная, какого она цвета. Я не свожу глаз с Эванжелины, которая стоит за столом, вытянув руку.

Пуля неподвижно висит в воздухе перед ней. Очевидно, такая же, как и та, что оцарапала мне щеку, – а могла бы причинить гораздо больший вред.

Она сжимает кулак, и пуля несется туда, откуда прилетела, а за ней – холодные стальные лезвия, которые срываются с платья Эванжелины. Я с ужасом наблюдаю, как сине-красные фигуры увертываются от стальной бури, ныряют, прыгают, уклоняются от ударов. Они даже перехватывают лезвия и швыряют их обратно, словно участвуя в жестоком ослепительном танце.

Эванжелина не единственная, кто нападает. Стражи перепрыгивают через стол и заслоняют нас стеной. Их движения безупречны, отточены годами неустанных тренировок. Но не все они заодно. Некоторые срывают маски и отбрасывают огненные плащи. Они нападают друг на друга.

И Высокие Дома тоже.

Я никогда не чувствовала себя такой беззащитной и обнаженной – а я повидала многое. Однако передо мной сражаются боги. У меня глаза лезут на лоб, пока я пытаюсь рассмотреть всё. И понять. Ничего подобного я себе не представляла. Арена – прямо в бальном зале. Драгоценности вместо доспехов.

Айрелы, Хэйвены и ослепительно-желтые Ларисы, очевидно, составляют одну сторону. Они прикрывают и поддерживают друг друга. Ткачи ветра Ларисы резкими порывами воздуха перебрасывают шелков Айрелов с одного конца зала на другой, перенося их, как живые снаряды, пока те стреляют из пистолетов и с ужасающей точностью мечут ножи. Хэйвены исчезли, но несколько Стражей перед нами внезапно падают, сраженные незримым противником.

А остальные… остальные не знают, что делать. Некоторые Серебряные – Дом Самоса, Дом Мерандуса, большинство охранников и Стражей – спешат к главному столу, чтобы защитить Мэйвена, который куда-то делся. Но многие держатся в стороне – удивленные, обманутые, – не желая вмешиваться в этот хаос и рисковать собственной шкурой. Они только защищаются. Они хотят понять, куда дует ветер.

Сердце подскакивает у меня в груди. Это мой шанс. В суматохе никто не заметит моего бегства. Оковы не лишили меня инстинктов вора.

Я поднимаюсь с пола, даже не удосуживаясь подумать о Мэйвене или о ком-то еще. Я сосредотачиваюсь только на том, что находится прямо передо мной. Ближайшая дверь. Не знаю, куда она ведет, но, во всяком случае, прочь отсюда, и этого достаточно. По пути я хватаю нож со стола и пытаюсь открыть замок кандалов.

Кто-то бежит впереди меня, оставляя за собой пятна алой крови. Впрочем, ноги у него мелькают быстро. Он исчезает за дверью. Я понимаю, что это Джон. Он тоже убегает. Он видит будущее. Несомненно, он поймет, как отсюда выбраться.

Интересно, сумею ли я за ним угнаться?

Я получаю ответ, преодолев целых три ступеньки: сзади меня хватает какой-то Страж. Он прижимает мои руки к бокам и держит крепко. Я кричу, как рассерженный ребенок, взбешенная превыше меры, и нож выпадает из моей руки.

– Нет-нет-нет, – говорит Самсон, встав передо мной. Страж не позволяет мне даже шевельнуться. – Не надейся.

Теперь я понимаю, что это такое. Не спасение. Не для меня. Это переворот, попытка покушения. Враги пришли за Мэйвеном.

Айрелы, Хэйвены и Ларисы не могут победить. Их слишком мало – но им это известно. Они всё продумали. Айрелы – шпионы и стратеги. Они отлично разработали план. Заговорщики уже спасаются бегством через разбитые окна. Я, онемев, смотрю, как они прыгают в небо и ловят порывы ветра, который несет их прочь. Впрочем, не всем удается сбежать. Быстры из Дома Норнуса кое-кого хватают, и принц Дарак тоже, несмотря на то что в плече у него торчит длинный нож. Видимо, Хэйвены тоже давно удрали, хотя некоторые из них остались лежать на виду – окровавленные, умирающие, поверженные шепотом Мерандуса. Сам Дарак стремительно вытягивает руку и хватает кого-то за шею. Он нажимает – и появляется Хэйвен.

Стражи, нарушившие присягу – сплошь Ларисы и Айрелы, – тоже здесь. Они стоят на коленях, гневные, но неустрашимые, пылающие решимостью. Без масок они не кажутся такими жуткими.

Наше внимание привлекает какое-то бульканье. Стражи поворачиваются, и я вижу банкетный стол. Люди толпятся там, где сидел Мэйвен, – кто-то прикрывает, кто-то опустился на колени. И у них под ногами я вижу короля.

Серебряная кровь течет у него из шеи, пробиваясь меж пальцев у Стража, который пытается зажать пулевую рану. Глаза у Мэйвена закатываются, рот движется. Говорить он не может. Не может даже кричать. Влажный, всхлипывающий звук – всё, что получается.

Я рада, что Страж крепко меня держит. Иначе я бы бросилась к Мэйвену. Что-то во мне желает этого. Чтобы закончить начатое или утешить умирающего – не знаю. Я хочу того и другого в равной мере. Хочу посмотреть ему в глаза и увидеть, как он оставляет меня навеки.

Но я не могу двигаться, а он не умрет.

Женщина из Дома Сконоса – моя целительница – бежит к Мэйвену и опускается на колени. Кажется, ее зовут Рен. Маленькая и проворная, она щелкает пальцами.

– Вынимайте, я его держу! – кричит она. – Вынимайте, сейчас же!

Птолемус Самос нагибается, ненадолго позабыв об обязанностях охранника. Он шевелит пальцами, и пуля показывается из раны, а следом вновь хлещет серебряная кровь. Мэйвен пытается закричать, давясь собственной кровью.

Целительница, нахмурившись, работает. Она держит обе руки над раной и наклоняется, почти ложась на раненого. Мне не видно, что происходит, но кровь перестает литься. Рана, которая должна была убить Мэйвена, заживает. Мускулы, вены, плоть срастаются, они уже как новенькие. Даже шрама нет, только воспоминание.

После долгой мучительной паузы Мэйвен вскакивает на ноги, и из обеих его ладоней вырывается огонь, заставив окружающих шарахнуться. Стол переворачивается, отброшенный мощью и яростью пламени, и с грохотом падает. Вокруг разлетаются горящие брызги спиртного. Всё горит от гнева Мэйвена. И, подозреваю, от ужаса тоже.

Только у Воло хватает храбрости приблизиться к королю.

– Ваше величество, мы эвакуируем вас…

С полными злобы глазами Мэйвен поворачивается к нему. Лампочки в люстрах над ним взрываются, разбрасывая пламя вместо искр.

– У меня нет причин бежать.

Все это – за несколько секунд. Бальный зал лежит в руинах, полный битого стекла, перевернутых столов и изувеченных трупов.

Среди погибших – принц Александрет. Он неподвижно сидит на почетном месте, и между глаз у него – дырка от пули.

Я не скорблю о нем. Свою способность он использовал, чтобы причинять боль.

Разумеется, меня допрашивают первой. Надо бы уже к этому привыкнуть.