А еще нужно было твердо распоряжаться всем хозяйством замка, и Лорен исполняла свои обязанности с дотошной, даже чрезмерной старательностью, хотя и скучала при этом смертельно. Однако же стискивала зубы — и терпела.

Важнее всего, пожалуй, были дела, связанные с предстоящей свадьбой.

Назначенный день близился со зловещей неуклонностью шторма, словно черная туча заполняла доселе ясное небо. Лорен твердила себе, что должна радоваться. Ей бы следовало трепетать от восторга, гордиться тем, что она станет женой лэрда, войдет в клан Мердок и поддержит честь своего семейства…

А между тем во всех ее мыслях вопреки ее решимости и чувству долга неизменно присутствовал Арион Морган. Непрошеной тенью маячил он в воспоминаниях Лорен и нипочем не желал оставить ее в покое даже во сне.

В зелени лесов Лорен виделись его глаза. В крыльях ворона грезились его иссиня-черные волосы. В шуме прибоя ей чудился тихий смех Ариона. Солнечный свет играл, как его улыбка, и только это сияние на миг разгоняло окружавший ее мрак.

Ночами, когда Лорен ворочалась и металась на постели — той самой, где недавно спал Арион, потому что она поместила его в своей комнате, — ночами ей приходилось хуже всего. Можно было закрыть глаза, натянуть на голову одеяло — и все равно на губах Лорен пылал его поцелуй, клеймо постыдной тайны, которую она скрыла ото всех, и она изнывала, сгорая от нестерпимого желания.

Это было сущее бедствие! Как могла Лорен пылать страстью к этому человеку? Пускай они пока что добрые союзники, но ведь очень скоро граф Морган станет вновь ее заклятым врагом. Очень скоро она, Лорен, отдаст свою руку другому — мужчине, которого она никогда не видела, шотландскому лэрду, от которого зависит благо ее родного клана.

Разве может она тайком упиваться крадеными поцелуями? Разве может так неразумно рисковать своим будущим?

И все же образ Ариона Моргана преследовал Лорен неотступно. Слишком хорошо помнила она жар его крепких объятий, пьянящую силу его властных и нежных поцелуев, страсть, которую он разжигал в ней одной своей улыбкой. Арион целовал ее — и она переменилась навеки и никогда уже не будет прежней. Им не суждено быть вместе, и никогда она не будет принадлежать зеленоглазому английскому рыцарю, никогда больше не испытает жаркую сладость его губ.

Теперь Лорен знала, что такое долг и жертва.

Три дня она медлила перед новой встречей с ним, три дня укрепляла свой дух, прикрывалась доспехом гордости и долга. А когда наконец отправилась в дозор — Арион там попросту не появился.

Граф уехал по делам в дальний конец острова — вот что услышала Лорен, как бы невзначай заговорив об этом с одним из своих сородичей. В отсутствие графа командовал в Элгайре его наместник, некий Фуллер, человек пожилой и рассудительный. Свои соображения он высказывал спокойно, без тени вражды, и приказы своим солдатам отдавал обманчиво-мягким голосом. Лорен ехала бок о бок с Фуллером, беседовала с ним, но ни разу не упомянула Ариона. Сам Фуллер один раз как бы между прочим сообщил, что граф просил передать ей свои наилучшие пожелания и надеется, что она совершенно поправилась.

Лорен с тем же безразличием ответила, что здорова и графу желает того же.

Вражеские корабли больше не появлялись. Не было и новых сообщений о рыщущих по острову викингах. Быть может, они и вправду погибли во время прилива или безнадежно заблудились в лабиринте пещер. Так или иначе, отсутствие врага имело свои дурные стороны, и кое-кто уже открыто проявлял свой несносный нрав.

Хуже прочих был Родрик. Он ходил мрачный, как туча, и косился на англичан с плохо скрываемой ненавистью. Лорен знала, что к добру это не приведет. Именно поэтому после третьей поездки в дозор она решила поговорить с Ханной. В конце концов, Ханна приходилась Родрику теткой и хорошо умела укрощать своего буйного племянника. К тому же она обладала счастливым даром вовремя сказать нужное слово, а сейчас, особенно после того, как подслушала разговор ткачих, Лорен отчаянно нуждалась в утешении.

Ханну она отыскала в кладовой — та сплетала длинные вязки трав и кореньев. Ей помогали две девочки. Заслышав шаги, Ханна подняла голову и поверх усыпанного травами стола приветливо посмотрела на Лорен. Девочки застенчиво, вполголоса поздоровались.

Вид их напомнил Лорен о детстве. Возня с травами и кореньями всегда считалась самым подходящим наказанием за какие-нибудь мелкие детские провинности. В юные годы Лорен частенько торчала в кладовой, часами сплетая вязки из чего угодно, от чеснока и лука до розмарина и лаванды. Сейчас она мимолетно задумалась о том, что же натворили эти юные проказницы, но тут же ощутила острый укол зависти и поспешно отогнала эту мысль.

— Можно поговорить с тобой с глазу на глаз? — обратилась она к Ханне, и пожилая женщина кивнула.

— Ну, довольно пока, — сказала она девочкам. Те бросили на стол не доплетенные связки, поспешно попрощались и, просияв от радости, стремглав выскочили из кладовой.

— Чует мое сердце, что очень скоро они сюда вернутся, — заметила Лорен, глядя им вслед.

— Что верно, то верно, — согласилась Ханна. — Очень уж они похожи на тебя в детстве.

Помимо воли Лорен улыбнулась. Подойдя к столу, она наугад взяла в руки длинный, с мелкими листочками стебелек и поднесла к носу.

— Шалфей, — определила она.

— Правильно.

Ханна так ни на миг и не оторвалась от своей работы. Пальцы ее размеренно и неспешно плели из стебельков шалфея зеленую ароматную вязь. Лорен тоже взялась за дело — пальцы отлично помнили, как обращаться с нежными листьями и хрупкими стебельками. Привычный, размеренный ритм этого занятия подействовал на нее умиротворяюще. На время Лорен расслабилась, смятенные мысли ее обрели почти былую ясность. Ханна, хорошо знавшая девушку, мудро помалкивала, ожидая, когда Лорен будет готова завести разговор.

В кладовой воцарилась тишина, запах шалфея смешивался с ароматами других трав и пряностей, заходящее солнце озаряло неярким светом бесчисленные вязки трав, которые висели гирляндами под самым потолком — от стены до стены.

— Как ты думаешь, Ханна — может быть, я чересчур много себе позволяю?

— Ты о чем, голубка?

Лорен пожала плечами, не поднимая глаз.

— Да обо всем. О том, например, что я езжу в дозоры. Может, ты считаешь, что мне следовало бы сидеть безвылазно в Кейре, дожидаясь Мердока?

— А ты как считаешь?

— Ох, не знаю. То есть нет, совсем не так. — Пальцы Лорен дрогнули, и сочный листок переломился пополам. Лорен раздраженно отшвырнула его.

— Тебе стали не по душе нынешние дозоры? — спросила Ханна.

— Да нет, что ты. На самом деле я считаю, все идет хорошо — лучше некуда. Людей в дозорах теперь больше. С тех пор как мы объединились с Морганами, наши силы удвоились, и это во благо Шоту.

— Это действительно была неплохая идея, — серьезно заметила Ханна.