— Миранда!

Это был Майкл. Случилось чудо? Или… Миранда тяжело вздохнула и плюхнула ложку обратно в молоко. В очередной раз испортила! Она никогда не научится варить кашу, и малышу придется перебиваться, как и ей самой, полуфабрикатами.

— Миранда, ты дома?

Шаги раздались возле кухни. Миранда тут же спряталась за холодильник. Она не поняла, почему это сделала. Сильная женщина не должна прятаться от своего бывшего за холодильник! Правильно, гораздо надежнее было юркнуть под стол.

— Ми!

Майкл зашел на кухню и бросился к убегающему молоку на плите. Он снял кастрюльку и выключил огонь. Потом, немного подумав, помешал недоваренную кашу ложкой, обжег ею пальцы… Миранда не выдержала и сказала:

— Так тебе и надо!

— Миранда, — Майкл повернулся к ней, и она увидела остатки фиолетово-желтого синяка под его глазом. Видимо, выражение ее лица было довольно красноречивым, Майк решил оправдаться, — задел в темноте шкаф.

— А, — протянула Миранда, — бедный.

— Не думал, что пожалеешь.

— Не ты бедный, а шкаф. Как ему досталось!

— М-да.

— Ты пришел, чтобы отдать ключи? — Она наконец-то выбралась из-за холодильника. — А я отдам тебе туалетную воду, которую ты забыл.

— Нет, не нужно.

— Еще как нужно! У меня с некоторых пор аллергия на запахи.

— Я хотел об этом поговорить, — замялся Майкл.

— Нам не о чем больше разговаривать. Давай!

Майкл неловко сунул ей в протянутую руку сверток, который держал под мышкой. Миранда изумленно взяла его.

— Что это?!

— Посмотри, — Майкл почесал затылок. — Полагаю, они пригодятся.

Миранда развернула и охнула. Это оказались детские ползунки, ровно двенадцать штук. Для того чтобы привести в порядок внезапно всклоченные чувства, она дважды их пересчитала.

— Третья дюжина ползунков.

— А сколько надо? — заинтересовался Майкл.

— Мне от тебя ничего не надо, — опомнилась Миранда.

— Ми, ты права. Ты сто раз права. Но неужели не дашь мне право на ошибку, которую я хочу исправить?! Не будь эгоисткой, Ми, я тоже хочу воспитывать нашего парня…

— Назло тебе я рожу девочку!

— Это еще лучше, — Майкл осторожно придвинулся ближе к ней. — Я на все согласен. Ми, я заранее согласен на все!

— Что-то это мне напоминает, — подозрительно прищурилась Миранда.

— Миранда, — Майкл подошел к ней и обнял за талию, — прости, я был дураком, испугался…

Он нагнулся и поцеловал ее завиток волос.

— Не каждый же день говорят, что ждут от меня ребенка…

— На все согласен? — переспросила Миранда, мучимая смутными догадками.

— На все, что прикажешь сделать, чтобы искупить…Только учти, если наказание будет слишком суровым, ребенку будет тяжело жить без отца.

Майк прижал Миранду сильнее, приблизил лицо к ее губам.

— Я много думал, — прошептал он, — о нас. Мы любим друг друга и должны быть вместе. Я снял нам квартиру…

— На Парк-аллее?

— Как ты догадалась? Впрочем, ты у меня умная и красивая, и…

Он не договорил потому, что Миранда начала его целовать сама.

«Как тяжело списывать со счетов бывших, — пронеслось у нее в голове. — Нужно предупредить об этом Рейчел».

Расположенный в Лос-Анджелесе медицинский центр, специализирующийся на консультациях в области сердечнососудистых заболеваний и интервенционной кардиологии, поразил Рейчел масштабностью и количеством персонала. Казалось, навстречу доктору Андерсу вышли едва ли не все его сотрудники. Стив объяснил это тем, что работал здесь когда-то до того, как полностью ушел в науку. Они шли по просторному коридору в палату, где лежала Каролина, вместе с симпатичной медсестрой и седым профессором, который перед этим долго тряс Стиву руку, интересуясь его разработками. Рейч поморщилась, интересно, когда она будет умирать, Стив тоже начнет с того, что расскажет лечащим врачам о «мертвой воде»? Пока она думала о своем, профессор сыпал терминами, Стив кивал, помощница доктора грустно улыбалась, глядя на Рейчел, словно призывала ее готовиться к худшему.

Каролина лежала бледная как простыня, которую она сжимала руками с посиневшими ногтями. В небольшой, но вполне просторной, светлой комнате с большим окном и таким же огромным телевизором стоял один стол и несколько стульев. Рейч присела на край одного из них, а Стив с профессором подошли к постели Каролины. Та открыла глаза и на ее красивом даже в предсмертном состоянии лице возникла блуждающая улыбка.

— Стивен, — прошептала Каролина бледными губами. — Стив, как мило…

— Тебе не следует говорить, дорогая…

Рейчел только сейчас заметила, что на соседнем стуле сидит полусонный мужчина. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — этот мужчина Джон, муж Каролины. Рейчел обмерла. Нет, она никогда не ценила в первую очередь внешность в мужчинах. Но он составлял такой резкий контраст со своей супругой, что не удивиться было нельзя. Низкий, полный, лысоватый очкарик с короткими руками и ногами и непомерным самомнением на одутловатом лице. Может быть, Каролине в нем импонировало большое чувство юмора? Рейчел вспомнила, что та бросила Стива ради крема от морщин. Это было выше ее понимания. И, судя по всему, Каролина теперь раскаивалась.

Она схватила руку Стива железной хваткой, очень странной для умирающей, и прижала ее к своему сердцу. При этом неустанно повторяла имя Стива и шептала ласкательные прозвища. Рейч с ужасом поняла, что она признавалась ему в любви!

— К-хе, к-хе, — перебил ее трогательное выражение чувств бывшему мужу профессор, и Рейч была ему очень благодарна. — Я не могу оставить у вас столько гостей, дорогая. Выбирайте одного. И не надолго.

Рейчел замерла. Такого свинства от милого профессора она не ожидала — оставить этих двоих наедине! У нее не было никаких сомнений, кого Каролина сейчас выберет, и она не ошиблась.

— Стив, милый, — прошептала та.

— Я останусь, — он повернулся и кивнул Рейчел.

Она поднялась и вышла за дверь вместе с Джоном. Они успели познакомиться, как из палаты вышли профессор с медсестрой.

— Я дал ему пять минут, — сказал тот Джону.

Джон кивнул.

— Все плохо? — тихо спросила Рейчел.

— Ужасно, — шумно вздохнул Джон. — Она его любит!

Рейчел вообще потеряла дар речи. И что теперь делать ей?

— И что теперь делать?!

— А что мы можем, — растерянно развел руками Джон, снимая маску высокого самомнения с лица.

— Все плохо до такой степени?!