сиськами комбез смотрелся шикарно, но вот женское лицо с огромной пастью и торчащими клыками могло довести до инфаркта кого угодно.

— Милену, что неясно, -клацнула зубами она.

— Милена? Не помню такого персонажа, -чуть отодвинулся от этой жути я.

— Это в игре, в фильме его не было.

— Так ты что, вспомнила свою жизнь? —удивился я.

— Немного, урывками, -отозвалась она, принимая привычный облик няшки — призрака.- Если обращаюсь к конкретному моменту жизни, он вспоминается. Но общей картины пока нет.

— Что думаешь? Звать твоих подруг дальше с нами или сами все решим, а потом их подтянем?

— Я думаю, не стоит. Еще под ногами будут путаться. Да и тебе спокойней будет. Ты вон как о них печешься, -хитро улыбнулась она, — а еще я взяла сотый уровень и знаешь что? Я могу становиться материальной не на пару секунд теперь, а на целый час.

Она резко приблизилась ко мне и буквально влипла в меня.

-Чувствуешь, как бьется сердце?

— Не чувствую, -попытался отодвинуться от нее я.

— Бесчувственный чурбан!!! И за что тебя только девушки любят?!

— Вот у них и спросишь. И вообще, не приставай ко мне, нам уже пора лететь и быть героями. Так что лучше продолжай свой геноцид, а мне надо подумать.

— А ты не хочешь узнать, что я еще теперь могу?

— Не-а, пусть сюрприз будет. Все, не мешай мне.

Надувшись, Дуська отправилась вымещать злость на невинных зомби, а я полетел дальше, создав облако. Более точное направление мне подсказали первостихии, они же, отправившись вперёд, расположились по краям занимаемой территории. На этот раз все будут делать они, а я займусь рабами зеков.

Запоздалая мысль с вопросом, нахрена я во все это влезаю, была отброшена мною, толком не успев оформиться. Потому что я — человек, русский аристократ, не привыкший к скотскому отношению к людям. Да, я стою выше всех по социальной лестнице, учитывая мои возможности, но я никогда бы не замарал себя подобной мерзостью. Поэтому я буду уничтожать грязь везде, где ее встречу — без пощады.

Звук сирены, размещенной над входом в основной укрепленный район зеков, я услышал ещё на подлете к намеченной цели. И что меня всерьёз удивило, так это то, что зомби, во множестве кружащиеся вокруг него, атаковать не спешили, образуя своеобразный живой щит между базой и мной. То есть, на громкий звук они реагировали, просто подтягиваясь к его источнику, но не пытаясь пробраться внутрь. Я помню, что-то такое мне рассказывали. Видимо, правда, что их глава может контролировать зомби или отпугивать их.

Суету, начавшуюся перед воротами, было видно издалека. Уцелевшие войска и, видимо, особо приближенные к начальству главнюки четко, по-военному занимали свои места. Я не торопился, давая им возможность приготовиться — все равно это бесполезно против моих деток. Но пусть потешатся напоследок.

Я дал им на подготовку почти час, все это время находясь в пределах их видимости. Сидя на облаке, я жевал бутерброды, задумчиво глядя на них. Зачем я это сделал? Да опять же, чтобы понять, кто там у них главный, чтоб потом не бегать в его поисках. Не знаю, зачем он мне, но думаю, он может что-то знать о бабе в колбе. К сожалению, я не догадался допросить главу Химиков. Но раз короли тут главные, то их вожак должен быть в курсе.

Ага, вот, похоже, и те, кто мне нужен. Смотри, какие смелые — стоят, наблюдают, рожи корчат. И шмот у них прям загляденье — джедаев, что ли, косплеят? Так они ж на светлой стороне, а эти — явные темные. Но балахончики, расшитые рунами, зачетно выглядят. А что? Может, тогда мне в ситхов поиграть? Образ Дарта Мола мне всегда нравился. Рожа красная, глазки злые, рожки острые — мистер далекая галактика, мать его. А Дуська будет отыгрывать голограмму императора за спиной.

Сказано — сделано, да и моему призраку очень понравилось изображать злых персонажей. Театрально вытягиваю руку в знаменитом жесте Дарта Вейдера, и вся стоящая перед воротами высокопоставленная компания немедленно взлетает вверх и летит в мою сторону, и в тот же момент я отдаю команду первостихиям на атаку. Приказ — уничтожать всех, кто оказывает сопротивление. Остальных лишать подвижности и оставлять для последующих разбирательств.

Отвернувшись от того, что началось на территории зеков, я обратил внимание на тех, кого притащил к себе. Шлепнувшись на землю, они быстро сориентировались, вновь поднялись на ноги, не выказывая ни малейшей тени страха, смотрели на меня иронично, с этакой хитрой ухмылкой.

— Полагаю, Владислав Громов, -сказал один из них, выйдя вперед, — а вы в курсе, что за вас назначена очень вкусная награда?

— Знаю и чего? -отозвался я. Ах да, я ж ситха косплею. — Темная сторона силы могущественней светлой. Скоро вся галактика склонится перед могуществом империи! —загрохотал мой голос.

— Браво, очень впечатляет, -похлопал тот в ладоши, и остальная компания тут же присоединилась к нему,— значит, это вы уничтожили наши войска, а сейчас уничтожаете то, что мы долго и с трудом создавали. Не совестно вам?

Сказать, что я приохренел от его слов, это значит не сказать ничего. Да и начинало немного напрягать, что эти мужики слишком уж спокойны для попавших в плен.

— А жрать себе подобных не совестно? А превращать их в рабов и относиться хуже, чем к скотине — не совестно?

— Сильные всегда выживают за счет слабых, это закон природы, — равнодушно пожал он плечами, — каждый должен платить за право жить. Но именно сильный решает, кому его дать, а кому нет.

— То есть, вы же понимаете, что согласно вашей теории, вы для меня слабы, и теперь я распоряжаюсь вашими жизнями? —заметил я, с интересом разглядывая его скучающее лицо.

— Ну, я так не думаю, -возразил он, и вдруг мои эфирные путы, сдерживающие их, порвались. Вожак мгновенно переместился в сторону от меня метров на десять, а от его спутников к нему хлынули темные ручьи силы, что впитывались в его тело. Сами же его сподвижники стремительно усыхали, буквально за пару секунд превратившись в иссушенные мумии.

Метаморфозы, начавшие происходить в его теле, едва не вызвали у меня тошноту. Кожа пошла пузырями, что раздувались и лопались с отвратительным звуком, а содержимое гнилостного зеленого цвета, что выплескивалось из них, снова впитывалось в тело, увеличивая его объем.

Я не вмешивался в процесс, с лёгким омерзением ожидая, что из этого получится. То, как он легко освободился от моего эфира, наводило на мысли, что он знал, с кем имеет дело. Как он так легко освободился?