Старец вытер тыльной стороной руки рот и поставил чарку с хмельным напитком на стол. После такой правды даже он захотел хмеля княжеского.

— Не вы тому виной, господарь мой, не род ваш древний и не злой рок. Это все человеческое сердце. Чем больше ему дается, тем жаднее оно становится.

— Но драконы тоже алчны. Мы бережем наше богатство, наши семьи. Ревнивы и люты к тем, кто покушается на наши драгоценности — наших любимых. И за Лилю я убью Тэмура. Не ему ли не знать, песчаному змею?

— Твоя жажда обладания иная, княже. Продиктована она магией и сердечной тягой. Ты бережешь народ свой, земли Валахии, не хуже невесты твоей. Многие мечтают оказаться под крылом Дракулов. Сила твоя полна тепла, и лишнего ты никогда ни у кого не заберешь, поэтому и любят так тебя в ответ, и умереть готовы за тебя. А Генрих другой совсем… И не твоя то вина.

— Иная или не иная, но дракон во мне уже почти восстановился и требует мести, а, я дурак такой, так и не смог понять, куда же мне теперь лететь: к Тэмуру, его убивать, или к Генриху, и его пытать. А если Тэмур Лилю по сговору ему решил передать? Как же правильное решение принять и не оплошать. Второго шанса у меня не будет.

Ион потер подбородок и задумался. Правду говорил княже — второго шанса ни у кого не будет. Надо было одной стрелой двух птиц подстрелить.

— Господарь мой, а что, ежели ты обратишься к другому хану? К хану Мураду. Поговаривают, что он подчинил себе остальной круг, кроме Тэмура, потому что племянника своего ненавидит лютой ненавистью. Сестра его, жена хана Тибулая, пока под сердцем носила Тэмура, успела извести своей темной магией всех сильных мужей, даже брата убить хотела, чтобы только ее сын стал великим покровителем их земли. Наслала порчу, но принял ее за отца молодой Тохтамыш, что уродился песчаным змеем. Две магии соприкоснулись, да и сплелись в новое проклятье — умер молодой хан, а потом говорят, что видение пришло к Мураду, что сын переродился в животном диком, и в нужный час вернется в семью. Знаю, что искал его Мурад, но безуспешно. Может быть, использовать эту информацию? Предложить за помощь свою услугу в поиске? Сказать, что Лиля сможет помочь?

— Так вранье это, Ион. Проклятье никому не учуять. И не спасти от него, если такой силой обладала та ведьма. Игра на чужой слабости получается, и как бы я ни хотел уничтожить Тэмура, но врать так не смогу.

— А если я скажу тебе, княже, что знаю способ, как отыскать Тохтамыша, то отправишь черного ястреба к хану?

— Сначала ты мне все расскажешь, а потом я приму решение. Быть должником Мурада — опасный шаг. Он возьмет с меня сторицей за помощь, поэтому мне нужно взвесить все.

И Ион рассказал, даже зарисовал для князя все этапы поиска. Принес книги, где показал подтверждения своей гипотезе, и внимательно выслушал все вопросы Василе и на все ответил. Князь задумался надолго, а потом сжал кулаки и кивнул, соглашаясь выслать к хану своего черного вестника.

Глава 15

Когда я вернулась в наш шатер, все настороженно смотрели в щель между складками ткани в противоположной стороне от входа. Я тихо подошла и наклонилась, чтобы попробовать разглядеть что-то в узкую пройму. Почувствовав чужое присутствие, все резко обернулись, а когда поняли, кто перед ними, то приложили палец ко рту и вернулись к подсматриванию.

— На что вы там глядите? — шепотом спросила я у сестры.

— Гость к хану приехал, да только Вайорика с Димитру узнали его и ужаснулись. Вот тихонько и подсматриваем, надеясь что-то услышать.

Я снова попыталась разглядеть неизвестного гостя, да и плюнула на эту затею — щель была слишком маленькая, а голов наших намного больше. Все равно все сами расскажут. Я отошла к лежанкам и достала свой мешочек с украденной из запасов хана розовой соли. О такой мы с Иринь только слышали. Папа рассказывал, что в славном Авиньоне продают как древнюю пещерную соль «флер де силь», так и алхимическую розовую, что бережно выпаривают из чистейших горных озер.

Я высыпала пару крупинок на ладонь и залюбовалась игрой света на острых гранях, дотронулась пальцами и прошептала заученные с детства слова: «Соль земли, соль воды, соль ветра, соль огня — суть всего сущего в крупице одной. Позволь мне силе твоей поклониться».

Искорка крохотная, почти незаметная пробежала внутри пары розовых крупиц и осела на ее острых гранях маленькими яркими точками. Ладоням стало горячее, но сразу налетел ветерок, задувая огонек, и соль рассыпалась на песчинки, будто сухая земля из дома, и я по старому обычаю добавила «соль воды», слизав крупинки языком. Во рту стало солоно, что захотелось запить водой, но нарушать порядок строго-настрого запрещалось, а то в следующий раз соль могла почувствовать слабость и не показать свою силу. Я проглотила ставшую вязкой слюну и закрыла глаза в ожидании магического отклика. Он пришел не сразу, будто опасаясь показывать себя. Кольнул иголочками подушечки пальцев, пробежался холодком по позвонкам, а затем скрутился калачиком в животе. Ладони зачесались нестерпимо, прося выпустить магию, но я сдержалась — не место и не время. Слишком много тех, кто может учуять волшбу, а я в ней сильна не была. Малена умела прятать за внутренним пологом, что и не узнаешь никогда, а у меня как таковых умений не было, поэтому и осторожней приходилось быть.

Когда я услышала шорохи за спиной, то сразу села на мех, изображая будто в раздумья ушла, да и припрятала мешочек под поясом походного платья.

Одежду нам не дали стирать, но позволили ее хоть на сухую вычистить, а в купальне протереть влажной тряпкой. От въевшейся грязи это мало спасло, но хоть пыль дорожную стерли.

Иринь села со мной рядом и обняла за плечи.

— Ох, сестрица. Одна новость хуже другой. Неспроста все именно так обернулось, а князь даже не догадывался.

Я перевела взгляд на Вайорику с Димитру. Те сидели задумчивые и смурные, будто родню хоронили. Хотелось вскочить на ноги и с криком вытрясти все слова, но я терпела. Ждала, когда они сами поднимут на меня глаза и расскажут.

Первой очнулась Вайорика, посмотрела на меня мельком и отвела взгляд. Видно было, как тяжело она сглатывает ком в горле, что не выпускал слова, как боится напугать меня.

Но куда же