– Ты не войдешь?

Он посмотрел на меня и сказал:

– Если я раздобуду денег, мы могли бы уехать на следующей неделе.

Юдзи отпихнул пустую чашку и потянулся к моим рукам. Я улыбнулась ему. Меня грызли сомнения и страхи. Прошлым вечером Юдзи впервые пожаловался мне на свою работу. Я привыкла считать, что работа много значит для него. Может, он рассказал мне все это только потому, что был расстроен?

– Тебе ведь будет не хватать друзей… А твоя мать? Все, кого ты знаешь, останутся в Японии.

Я понимала, что это самое трудное. Напомнить ему о том, что он оставляет в Японии. Сердце мое отчаянно билось. Как часто планы, задуманные в ночной тиши, к утру кажутся безумными.

– Все мои друзья работают на Ямагаву-сан, – ответил Юдзи. – А мать справится, не стоит о ней беспокоиться.

– Ты скажешь ей, что уезжаешь?

Юдзи покачал головой.

– Мы никому ничего не скажем. Мать будет в ярости, но рассказать ей было бы слишком рискованно. А еще я хочу, чтобы ты продолжала работать в баре, словно ничего не случилось, до самого отъезда. Мы не должны вызвать подозрений.

– И я не смогу ни с кем попрощаться? – спросила я.

– Ну, если только с Катей и Марико. Скажи им, что возвращаешься в Англию. Чтобы достать деньги, мне понадобится пара недель. Просто будь готова.

– Хорошо.

Вот он и разрешил все мои трудности. Я улыбнулась, а Юдзи перегнулся через стол и накрыл мою улыбку поцелуем. На вкус поцелуй был соленым, губы напоминали выщербленный асфальт, нежные и грубые одновременно. Он откинулся назад – слишком быстро, на мой взгляд. Двое рабочих бросали в нашу сторону игривые взгляды. Хозяйка заведения размешивала лапшу и ухмылялась. Вы нечасто встретите японца вместе с западной женщиной, гораздо чаще бывает наоборот. Иногда мы чувствовали, что привлекаем всеобщее внимание. Обычно Юдзи дергался и отмахивался от назойливых приставал, но сейчас он забыл обо всем. Я видела свое отражение в его темных и маслянистых, будто нефть, глазах.

– Мы никогда об этом не пожалеем, – сказал он.

Юдзи должен был встретиться с Ямагавой, поэтому я отправилась домой и долго стояла под обжигающим душем, что-то напевая. Обычно я не пою в душе, но сегодня мне словно вкололи инъекцию счастья. После душа я облачилась в поношенное кимоно и обмотала голову полотенцем. До чертиков хотелось излить кому-нибудь душу, хотя единственная тема разговора, которая меня интересовала, находилась под запретом. Я прошлепала через холл по направлению к комнате Марико – этакая гранд-дама с банным полотенцем на голове.

Я постучалась.

– Марико, ты здесь?

Дверь была не заперта. В комнате оказалось пусто, все вещи лежали на своих местах, все поверхности блестели чистотой, словно я попала в отельный номер, ждущий постояльцев. Легкий ветерок шевелил москитную сетку. Я вышла, закрыв за собой дверь.

В отсутствие Марико поругать меня было некому, поэтому я зажгла сигарету и уселась на кухне, по-прежнему нервно напевая. Я надеялась, что Юдзи удастся раздобыть деньги как можно скорее. Я отлично понимала, что глупо радоваться, когда дела Юдзи, по всей видимости, не слишком хороши, но ничего не могла с собой поделать. К тому же скоро мы будем недосягаемы для любых неприятностей.

Кроме того, меня терзали опасения совсем иного рода. Месяцы, проведенные в гостиницах с тараканами, дорожные неприятности и усталость от путешествий вполне способны похоронить любовь. Наши отношения неминуемо должны будут измениться. Мы можем закончить, как те измученные солнцем и тяготами пути пары, которые мне уже довелось видеть в Японии. И все-таки любое путешествие делает вас более открытыми миру, да и Юдзи не помешает избавиться от придуманной роли этакого крутого мачо. Он никогда не говорил мне, однако я была уверена: Юдзи любит меня. Мне казалось, что в привычке японских мужчин скрывать свои чувства есть что-то родственное обыкновению японских женщин прикрывать рот, когда они хихикают. Во всяком случае желание Юдзи провести рядом со мной в путешествии по Азии несколько месяцев искупало в моих глазах все трудности предстоящего пути.

Я опоздала на работу, поэтому в раздевалку влетела бегом. Побив рекорд быстрых сборов, я выскочила в бар надеясь, что Мама-сан все еще в своем кабинете. К счастью, клиентов оказалось не слишком много. Двое сидели со Стефани и Аннушкой, двое – с Катей. В темных углах бара залегли тени. Из музыкального автомата доносились стенания Стинга о том, как тяжело приходится англичанину в Нью-Йорке. Попробовал бы он прижиться здесь!

При моем приближении Катя встала с места. Сегодня она была в длинном красном китайском платье, которое на прошлой неделе купила на развале в Кобе. Она собрала волосы в тугой пучок и подвела на восточный манер глаза. Катя взяла меня за руку и чмокнула в обе щеки.

– А вот и Мэри, – объявила она. – Мэри из Англии.

– Добрый вечер, – поздоровалась я с клиентами.

Те встали и поклонились. Один из клиентов был почтенным и седовласым, а второй – настоящий юнец, совсем недавно избавившийся от подростковых прыщей на лбу. Я узнала седого и важного; Стефани называла его Щупальца. Если девушки позволяли ему учащенно дышать себе в ухо и не отталкивали его шаловливых, ищущих рук, он начинал метать банкноты в тысячу йен словно сошедший с ума кассовый аппарат.

– А эти привлекательные джентльмены, – продолжила Катя, – Мураками-сан и Таро.

Снова последовали поклоны. Катя уселась рядом со Щупальцами, такая сияющая и источающая мед, что даже меня убедила в своей искренности. Я присела рядом с юнцом.

– Англия? Здорово, – сказал Таро.

Он был хилый и тщедушный, костлявые запястья высовывались из-под манжет, словно у подростка, за одну ночь выросшего из одежды.

– На улице сильный дождь, – ответила я. – Откуда вы родом?

Я поставила локти на стол и наклонилась к нему, как будто жаждала услышать ответ больше всего на свете.

– Из Хиросимы, – отвечал Таро. – Я приехал в Осаку, чтобы работать в «Дайва трейдинг». Вы должны помнить моего начальника – заместителя главного менеджера по работе с персоналом Мураками, – Таро показал на Щупальца, – он постоянный клиент вашего бара.

Катя лущила фисташки и забрасывала их в рот уважаемого заместителя главного менеджера, улыбаясь, когда тот пытался схватить и засосать губами ее пальцы. Он что-то бормотал, а Катя смеялась, откинув голову назад и обнажая изгибы шеи.

– Я тоже люблю фисташки, – с надеждой промолвил Таро.

Я улыбнулась с видом не понимающей намеков идиотки.

– Вам нравится работать на Мураками-сан?

– Он лучше всех! В программу обучения стажеров он включил углубленный курс изучения женщин и алкоголя. Мой наставник – истинный мастер.

– Повезло вам.

– Он гораздо круче всех остальных в офисе. Мураками-сан понимает толк в развлечениях, а вот мой непосредственный начальник ведет себя словно тупой робот. «Исправьте там, где я подчеркнул красным, Таро. Больше никаких перекуров, Таро…»