Однако в своих переговорах с Москвой Эйве обладал большим преимуществом: чемпион мира хотел сражаться. Между 2 и 5 марта Спасский решил принять предложение о двух городах, настаивая на том, чтобы все пункты были оговорены во всеобъемлющем контракте. Спасая лицо, Москва сформулировала отход на попятный в терминах доброй воли: они изменили своё отношение, говорилось в письме от 5 марта, направленном в ФИДЕ, ради миллионов шахматных поклонников во всем мире и дружественных отношений с югославскими официальными лицами.

Для подведения итогов представители федераций США, СССР, Исландии и Югославии в конце марта прибыли на встречу в Амстердам. Эйве, вероятно, был уверен, что путаница разрешена, поскольку отправился с миссией доброй воли по шахматным федерациям Дальнего Востока. Вместо него приехал первый вице-президент ФИДЕ, пуэрториканец Н. Рабель-Мендес. Эйве удивился и даже обиделся на критику из Москвы, возмущённой его отсутствием.

Несмотря на отказ Фишера от последнего соглашения, Эд Эдмондсон действовал как его представитель. Переговоры велись несколько дней. К 20 марта была согласована каждая деталь матча, а финальное заседание продолжалось до трёх часов ночи. Правила покрывали все мелочи, от проведения жеребьёвки до времени, на которое может опоздать игрок, прежде чем ему засчитают поражение в партии (один час). Процесс оказался долгим, утомительным, но атмосфера была дружеской. Казалось, все разногласия утрясены.

Однако с Фишером не всё было так просто. Спустя два дня жилец номера G6 отеля «Гроссинджер» в северной части штата Нью-Йорк отправил срочную телеграмму. Полная орфографических ошибок, она адресовалась главе Югославской шахматной федерации и его исландскому коллеге Гудмундуру Тораринссону. В девяноста словах Фишер отказывался от соглашения Эдмондсона и угрожал вообще не появляться на матче до тех пор, пока финансовые пункты не будут изменены так, чтобы весь доход, кроме издержек, отходил игрокам.

К чести исландца, тот послал смелый и краткий собственноручно написанный ответ. «Отвечая на телеграмму от 22 марта: любые изменения в финансовом договоре Амстердама невозможны. Г. Тораринссон». Из «Гроссинджера» пришёл однострочный ответ. Фишер вообще отказывался играть в Исландии; условия были «неприемлемыми».

Для Югославии матч был чем-то вроде азартного предприятия. Теперь организаторы отказывались его проводить, пока не получат взнос в размере 35 тысяч долларов от шахматных федераций СССР и США как гарантию, что матч не будет проводиться где-то ещё. Советские неохотно согласились, несмотря на то что Спасский вполне мог счесть себя униженным. Американцы, для которых это составляло гораздо больший риск, отказались.

Президент Исландской шахматной федерации Гудмундур Тораринссон. Он считал, что это не был матч века. Это был матч всех времён!

Возможно, Фишер понимал, что для Эйве ультиматум был, говоря словами американского писателя Амброза Бирса, последним предупреждением перед уступкой. Тем не менее ФИДЕ послала Фишеру ультиматум: до 4 апреля он должен подтвердить, что будет играть согласно амстердамской договорённости. Американская федерация прислала обнадёживающий, но несколько туманный ответ: «Мистер Фишер готовится играть в установленном месте и в установленное время. Пол Маршалл должным образом завершит переговоры от нашего лица».

Маршалл был манхэттенским адвокатом, специализирующимся на клиентах из шоу-бизнеса, а теперь работающим на Фишера. Впервые он встретил Фишера в 1971 году благодаря британскому предпринимателю Дэвиду Фросту и следующие несколько месяцев действовал от имени претендента в наиболее критических ситуациях. Будучи очень успешным адвокатом, он привык добиваться своего, хотя комбинация участников, состоящая из Фишера, ФИДЕ и СССР, была несравнимо сложнее голливудского опыта.

В отсутствие финансовых гарантий от американцев югославы сошли с дистанции, полностью аннулировав договор с ФИДЕ. Тораринссон воспользовался этой возможностью, предложив принять матч в Рейкьявике, если открытие можно отложить до 1 июля. В одностороннем порядке Эйве согласился: если Фишер откажется приехать в Исландию, то позднее в этом же году Спасский будет сражаться в Москве за титул с Тиграном Петросяном, проигравшим финалистом матчей претендентов.

Хотя теперь Эйве защищал место, выбранное Спасским, советские были полны предубеждений по отношению к президенту ФИДЕ. Фишер проигнорировал ультиматум от 4 апреля, хотя Эйве продолжал искать решение, приемлемое для американца. В секретной записке под № 14279 от 29 апреля 1972 года, посланной в ЦК КПСС, утверждалось, что Макс Эйве находился «под каблуком американского гроссмейстера». «Претендент установил прецедент, которому и следует президент», – подвел горькие итоги ТАСС.

8 мая Эйве получил телеграмму, которая, казалось, решала все проблемы: «Бобби Фишер вынужден согласиться играть в Исландии согласно посланной ему программе». Подписали телеграмму Эдмондсон и Маршалл. По словам Эйве, текст был написан ими обоими и зачитан Фишеру по телефону. Когда он согласился с услышанным, телеграмму послали.

Фишер ничего не подписывал сам. Эдмондсон сумел убедить Эйве, что отсутствие подписи Фишера не связано с его колебаниями относительно игры. Однако что в таком случае означала фраза «вынужден согласиться»?

Люди потакают капризам Фишера. Одно упоминание его имени по радио или в газетах наполняет меня отвращением и негодованием. На месте Б. Спасского я бы решила, что играть с таким типом — ниже моего достоинства.

Из письма в ТАСС советской пенсионерки Веры Макаровой

Фишер готовился к самому важному матчу своей жизни почти в полной изоляции. Шахматная поддержка пришла из двух источников. Кен «Топ Хэт» Смит был шахматным мастером и игроком в покер мирового уровня, выходившим на карточные поединки в неизменной чёрной шёлковой шляпе с изогнутыми полями. Шляпа была немного маловата — он приобрел её на аукционе; утверждалось, что нашли шляпу в театре Форда в Вашингтоне, тем самым вечером, когда там был убит Авраам Линкольн. Всякий раз срывая банк, он бросал эту шляпу на стол и восклицал: «Что за игрок!». Смит неизменно собирал вокруг себя толпу. Он был настолько ценным клиентом, что отель «Хилтон» в Лас-Вегасе посылал частный самолёт, забиравший его из дома в Далласе. Его коньком была одна из форм покера, и фортуна ему благоволила, позволяя выигрывать десятки тысяч долларов.

В Далласе Смит выпускал журнал «Chess Digest», а позже организовал шахматное издательство. Два года он поставлял Фишеру тематическую литературу со всего мира: книги и журналы по дебюту, миттельшпилю и эндшпилю, всевозможные анализы, тексты партий крупнейших турниров. Чтобы утолить жажду Фишера, Смит прилетал к нему с чемоданом, битком набитым материалами. Игрок и его поставщик никогда не были близки; если Смит хотел связаться с Фишером, ему приходилось делать это через посредников, используя сложную систему кодов (после того как Фишер отправился в Исландию, Смит прилетел в Рейкьявик с ещё большим количеством литературы).