Несколько раз я видел, как капитан Немо останавливался и вскидывал ружье к плечу. Но, прицелившись, он опускал ружье, не стреляя.

Наконец, около четырех часов пополудни мы дошли до цели нашей чудесной прогулки. Перед нами вдруг выросла огромная гранитная стена, величественное нагромождение скал, изрытых темными пещерами; стена эта была почти отвесной. Это было подножие острова Креспо. Это была земля.

Капитан Немо остановился. Жестом он предложил нам последовать его примеру, и как мне ни хотелось одолеть эту стену, но пришлось остановиться. Здесь кончались владения капитана Немо. Он не хотел перешагнуть их границу.

За этой чертой начинался другой мир, в который он не хотел вступать!

Мы тронулись в обратный путь. Капитан Немо снова стал во главе нашего маленького отряда и повел нас вперед, не колеблясь. Мне показалось, что мы возвращались к «Наутилусу» другой дорогой.

Эта новая дорога, очень крутая, а следовательно очень утомительная, быстро приблизила нас к поверхности моря. Однако возвращение в верхние слои воды было не настолько быстрым, чтобы грозить нам неприятными последствиями: как известно, мгновенное изменение давления вызывает в человеческом организме выделение из крови азота — вскипание крови.

Эта опасность угрожает всем неосторожным водолазам, быстро поднимающимся на поверхность из больших глубин.

Вскоре мы снова вошли в освещенные слои воды. Так как солнце уже стояло низко над горизонтом, и его лучи, преломляясь, опять зажгли радужный ореол по краям растений.

Мы шли на глубине в десять метров, окруженные стаями самых разнообразных рыбешек; но до сих пор ни одно водяное животное, достойное ружейного выстрела не попалось нам в глаза.

Вдруг я увидел, что капитан Немо снова вскинул ружье к плечу и стал прицеливаться в какое-то движущееся в подводном кустарнике существо. Он спустил курок. Послышался слабый свист, и в пяти шагах от нас свалилось какое-то животное.

Это была морская выдра[35]— единственное морское четвероногое. Мех этого животного, имеющего полтора метра в длину, темнобурый на спине и серебристо-белый на брюхе, очень высоко ценится на русском и китайском рынках. Я с интересом рассматривал этого зверька с длинным плоским телом, на коротких ногах, с плоской головой, тупой мордой, маленькими круглыми ушами, сильно развитой перепонкой между пальцами и длинным сплющенным хвостом. Это драгоценное хищное животное, за которым усиленно охотятся рыбаки, стало за последнее время очень редкой добычей. Оно встречается теперь только в северных частях Тихого океана, и, вероятно, недалеко то время, когда оно совершенно выведется.

Матрос поднял убитую выдру, взвалил ее на плечо, и мы снова тронулись в путь.

В течение часа мы шагали по песчаной равнине. Местами она поднималась к поверхности моря, не доходя до нее едва на два метра. Тогда я увидел нас самих в отчетливом зеркальном отражении — казалось, что над нами шла группа людей, повторяющая все наши движения и жесты, но идущая… головой вниз и ногами вверх.

Еще одно заслуживающее внимания явление: над нами беспрерывно проносились и таяли клочья облаков, на мгновение застилавшие свет. Пораздумав над причинами этого странного явления, я понял, что эффект этих «облаков» был не чем иным, как следствием волнения, вызывавшего изменение толщины водяного слоя над нами. Приглядевшись, я заметил пенистые «барашки» на гребнях волн. Прозрачность воды была такова, что я отчетливо видел даже тени больших морских птиц, быстро мелькавшие над водой.

Тут-то я и стал свидетелем самого замечательного выстрела, который когда-либо доводилось видеть охотнику. К воде приближалась, паря на широко распростертых крыльях, какая-то большая птица. Она была отчетливо видна. Матрос вскинул к плечу ружье и выстрелил в нее, когда она летела в расстоянии нескольких метров от поверхности моря. Птица камнем упал в воду, и сила падения была так велика, что, преодолевая сопротивление воды, она спустилась почти в самые руки меткого стрелка. Это был крупный альбатрос, замечательный представитель группы морских птиц.

В продолжение двух часов мы шли то по песчаной равнине, то по поросшим водорослями лугам, через которые было трудно пробиваться. Должен признаться, что я выбивался из последних сил, когда заметил в полумиле от нас какой-то слабый свет. Это был прожектор «Наутилуса». Не позже как через двадцать минут мы должны были вернуться на борт корабля. Там я надеялся снова вздохнуть полной грудью — мне казалось, что сжатый воздух, поступающий под шлем из резервуара, содержит теперь недостаточно кислорода. Но я не предвидел одной встречи, которая несколько задержала наше возвращение. Я шел шагах в двадцати позади капитана Немо. Он повернулся и быстро направился ко мне. Железной рукой он пригнул меня к земле. Матрос поступил так же с Конселем.

Сначала я не знал, что подумать об этом внезапном нападении, но успокоился, увидев, что сам капитан опустился рядом со мной и лежит неподвижно.

Я лежал под кустом водорослей, не понимая, что происходит, как вдруг, подняв глаза, увидел, что над нами проносятся какие-то огромные фосфоресцирующие туши. Кровь застыла у меня в жилах. Я узнал в этих громадинах пару акул. У этих страшных животных огромный хвост, железные челюсти, могущие одним взмахом перерубить человека пополам, и тусклые стеклянные глаза.

Не знаю, занимался ли Консель классифицированием, но что касается меня, то я глядел на их серебристое брюхо и пасть, усеянную огромными острыми зубами, скорее как жертва, чем как ученый-естествоиспытатель.

К нашему великому счастью, у этих страшных хищников скверное зрение. Они проплыли над самыми нашими головами, ничего не заметив. Мы счастливо избавились от опасности, более страшной, чем встреча с тигром в глухом лесу.

Через полчаса мы добрались до «Наутилуса», яркий прожектор которого указывал нам путь. Наружная дверь оставалась открытой. Капитан Немо захлопнул ее, как только мы вошли в кабину. Затем он нажал кнопку. Я услышал шум насосов внутри корабля и почувствовал, как спадает уровень воды вокруг меня. В несколько минут кабина совсем освободилась от воды. Тогда раскрылась внутренняя дверь, и мы перешли в гардеробную.

С меня сняли скафандр, и, усталый до полусмерти, почти падая от истощения и сонливости, но бесконечно довольный этой чудесной подводной экскурсией, я вернулся к себе в комнату.

На следующий день, 18 ноября, я проснулся бодрым и отдохнувшим. Я поднялся на палубу «Наутилуса» как раз в ту минуту, когда помощник капитана произносил свою обычную Фразу. Мне пришла вдруг в голову мысль, что эта фраза означает: «Ничего нет в виду».

И в самом деле океан был совершенно пустынен. Ни одного паруса на горизонте. Горы острова Креспо исчезли из виду, повидимому, еще ночью. Море, поглощающее все цвета спектра, кроме синего, отражало этот цвет.