– Том Николсон живет всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, – сказал Адам, когда они вышли из сада, твердо решив снять этот дом. – Судя по всему, он единственный человек, с которым Стаффорд поддерживает отношения.

– А разве Лей Стаффорд тоже живет в районе Пика? – спросила Элизабет, обдумывая подготовку к первому званому ужину в новом доме.

– Нет. – Адам хотел было добавить, что никакой управляющий компанией не может позволить себе арендовать дом по здешним ценам, но тут Элизабет взяла его за руку.

– Ты только взгляни! Вон там, среди деревьев... Это же настоящая обезьяна, Адам. Я совершенно уверена!

– В таком случае я бы предпочел, чтобы она не приближалась к нам, – сохраняя самообладание, сказал он. – Давай вернемся в контору Хобсона и скажем, что готовы немедленно снять этот дом.

Вечером в пятницу они еще раз приехали в район Пика, чтобы поужинать с Томом Николсоном.

– Он наверняка занимает солидный пост на государственной службе, – сухо заметил Адам, когда они ехали вдоль шикарной Плантейшн-роуд мимо прячущихся в садах особняков в колониальном стиле.

– Может, он губернатор? – задорно предположила Элизабет.

Она была в платье бледно-голубого цвета, которое мягкими складками ниспадало с плеч и нежно касалось ее тела. Высокий ворот переходил сзади в глубокий V-образный вырез. Светлые, с серебристым отливом волосы были собраны в элегантный узел, приоткрывавший аквамариновые сережки и колье. Выглядела она великолепно. Адам улыбался, заранее предвкушая, какое впечатление произведет его жена на Николсона, и потихонечку насвистывал себе под нос. Давно уже не чувствовал он себя так хорошо и легко. Смена климата и обстановки явно пошла ему на пользу. Адаму больше не казалось, что на носу старость, что не за горами дряхлость и старческие недуги. Жизнь состоятельного изгнанника была Адаму более чем по вкусу. Можно было в свое удовольствие заниматься спортом. Теннис и плавание станут неотъемлемой частью его жизни, так же как и званые обеды и коктейли. К нему вдруг пришла мысль, что от такой жизни не отказался бы и Джерри, и он ощутил легкую грусть от потери друга. Уже восемь лет прошло со дня смерти Джерри, а Адам так и не сумел примириться с этой утратой.

Адам свернул на широкую аллею, ведущую к дому Тома Николсона. Он сжал в своей руке ладонь Элизабет.

– Я люблю тебя, – чуть сдавленным голосом произнес он, когда машина остановилась. Он потерял Джерри, но Бет будет с ним всегда. Она главное, что было, есть и будет у него в жизни.

Она чуть подалась к Адаму и поцеловала его в щеку. Аквамарины ярко сверкнули у нее на шее. Ему пришлось сдержаться, чтобы не схватить Элизабет и не сжать ее в объятиях. Но он проявил благоразумие: у них еще будет для этого время. А пока он наслаждался тем, как выглядит его жена, и предвкушал впечатление, которое она неизбежно произведет на мужчин его возраста. А уж более молодые будут просто пожирать ее глазами, об этом и говорить не стоит. Адам хорошо понимал, что Элизабет понравилась Николсону. Но он также знал, что бояться ему совершенно нечего. Единственным соперником Адама была ее музыка, но этого соперника ему удалось до поры до времени задвинуть на задний план.

Дверь им открыла прислуга-китаянка. Почти сразу же навстречу вышел Том, гостеприимно распахнув объятия.

– Как я рад видеть вас у себя! – Он радушно приветствовал Адама и Элизабет, будто они были его старинными друзьями, а не новыми случайными знакомыми. – Позвольте познакомить вас с моими гостями.

Он провел их в просторную гостиную, устланную белым ковром. Высокие окна выходили на затененный сейчас склон холма, из них были хорошо видны городские огни.

– Элен, это Элизабет и Адам Гарланд. Мы познакомились на борту «Восточной принцессы». Элизабет, Адам, это Элен Николсон, моя свояченица.

Элен обменялась с ними крепким рукопожатием. Это была высокая, хорошо сложенная женщина. Ее лицо с упрямым подбородком и высокими скулами казалось очень красивым, особенно в обрамлении длинных огненно-рыжих волос, которые свободно спадали ей на плечи.

– Очень приятно познакомиться, – сказала она и с обезоруживающей прямотой обратилась к Элизабет: – Том говорил, что вы играете на фортепиано, это правда?

Том сдержанно кашлянул. Элен рассмеялась.

– Простите меня, он предупреждал, чтобы я даже не вздумала просить вас что-нибудь сыграть. Он объяснил, что вы играете произведения Баха и Бетховена, а не какого-нибудь Ирвинга Берлина.

– Ну, если вы любите Берлина, я с радостью сыграю вам его вещь, – сказала Элизабет, которой Элен Николсон сразу же понравилась. Элизабет подумала, уж не подслушивал ли Том, когда она на корабле играла по утрам.

В гостиной находились еще пятеро гостей. Майор Алистер Манро, шотландец с приятным мягким выговором, которому было чуть за тридцать, служил в Гонконге уже четвертый год. Сэр Денхолм и леди Гресби жили на острове с 1936 года. Были здесь также высокий американец по имени Ронни Ледшэм и его рыжеволосая жена, француженка Жюльенна.

– А мы бы с удовольствием послушали хорошую музыку, – сказал Ронни, когда все перешли на прохладную веранду, где гостей уже поджидали коктейли. – «Земля надежды и славы» – это едва ли не единственное, что умеет играть Том. Да и эту вещь он исполняет не лучшим образом.

– Насколько я слышал, вы въехали в дом Самнора? – спросил сэр Денхолм у Адама, когда бой-китаец, служивший у Тома, принялся обносить гостей сухим мартини. – Помнится, из ваших окон открывается великолепный вид. Вообще дом очень хорош для приема гостей.

Разговор мало-помалу продолжался. Когда пришло время садиться за стол, Элизабет уже было известно, что Элен Николсон, вдова, пришла сюда с майором Манро. Узнала она также, что сэр Денхолм был одним из наиболее уважаемых членов колониального правительства; о Востоке он говорил со знанием дела и совершенно отметал любую мысль о необходимости настороженно относиться к Японии.

– Конечно, они люди очень воинственные, – сказал он, когда слуги принялись раскладывать по тарелкам отлично прожаренные креветки. – Но только их бряцание оружием не стоит воспринимать слишком серьезно. Это всего лишь проявление темперамента, и только.

Затем разговор переключился на более существенные темы: поговорили о состоявшихся в субботу скачках, об очередной игре в поло, обсудили шансы «Королевских шотландцев» на предстоящем армейском чемпионате по боксу.

– Я бы ни за что не пошла туда болеть, – с очаровательным акцентом сказала Жюльенна, обратившись к Алистеру Манро. – По-моему, нет более ужасного вида спорта, чем этот бокс. Я совершенно не понимаю, что хорошего вы в нем находите!

– А я не понимаю, как ты можешь с таким энтузиазмом ходить по лавкам и покупать никому не нужное барахло! – под громкий хохот парировал ее супруг.

Жюльенна стрельнула в него глазами из-под роскошных длинных ресниц и сказала с явной издевкой:

– Как жаль, что Риф Эллиот не сможет выступить в ваших боксерских соревнованиях за «Королевских шотландцев». Иначе результат был бы заранее предрешен. Не так ли?