Это был не вопрос – скорее, напутствие. Я представляла, как к ней возвращается прежняя уверенность, такая же, как ее волосы, – сильная и сияющая.

Завершив разговор, я вошла в дом и еще раз проверила Эмму – она лежала все в той же позе. Удивительно, как она уставала за день. Могла поиграть пару часов, а потом не открывала глаза целых три. Я напомнила себе купить витамин В12 или даже витамин D, на случай, если у нее авитаминоз.

Я взяла с полки старый роман и подошла к дивану. Невозможность выйти в Интернет сводила с ума. У меня был телефон, но я терпеть не могла ждать, пока загрузятся страницы, и читать крохотный шрифт. В каждой статье описывалась та же версия…

– Эй! Кто здесь?

Я резко выпрямилась. Кто-то неуверенно прошел от гаража к прачечной и обратно. Я сорвалась с места, стараясь при этом не издать ни звука. И увидела Итана, с рюкзаком за плечами и яркой блондинкой рядом, вытянувшего руки, словно он приготовился отбиваться от вторгшегося в дом незнакомца. Каждая черточка на его лице говорила о крайнем беспокойстве. Машину я припарковала у озера и накрыла ее старым брезентом. С дороги ее не было видно.

Наши взгляды встретились. Тревога на его лице сменилась удивлением, а потом злостью.

– Сара? Какого хрена ты тут оказалась?

Я оглянулась через плечо и подтолкнула его к гаражу.

– Тсс! Говори тише.

Он отпрянул, словно я его укусила.

– Что-что? Говорить тише? Это мой дом, Сара! Что ты здесь делаешь? Ты не одна?

Блондинка явно чувствовала себя не в своей тарелке, но прикусила губу в попытке скрыть смущенную улыбку.

– Я здесь одна. Мне нужно было на некоторое время уехать из города, а я знала, что тебя здесь не будет. Понимаю, это неправильно…

– Еще как неправильно. Ты в курсе, что я могу вызвать полицию, и тебя арестуют за незаконное проникновение?

Меня тисками сжал страх. Если он позвонит в полицию, то обнаружится не только незаконное проникновение.

– Сара?

Когда дверь гаража скрипнула на древних петлях, мы все повернулись, словно услышав выстрел. В дверях стояла Эмма в розовом купальнике и с заспанным лицом, ее волосы лежали спутанной кипой у затылка. Она посмотрела на меня, потом на Итана, на блондинку и снова на меня.

– Солнышко, зайди в дом на секунду. Мне нужно поговорить с друзьями.

Она кивнула и пошла в дом. У меня все внутри перевернулось. Кровь прилила к лицу. Я повернулась и все прочла в глазах Итана. За оторопью последовало понимание.

Он понял, кто она. Понял, что я сделала.

Он понял.

во время

Эми тащит Робби и сумку в дом. На диване сидит Карла и читает журнал. Когда в дверь вплывает Эми, нянька, как всегда, подскакивает, словно ее застали на месте преступления.

– Эмма во дворе. Я пыталась увести ее в дом, но она ни в какую.

Эми усаживает Робби, потом ставит сумку и выгибает спину, и тут по ноге до самой пятки стреляет боль. Наверное, надорвалось ахиллово сухожилие, а может, у нее ишиас или пупочная грыжа, потому что, стоит напрячься, как в пупке набухает что-то твердое и круглое.

Конечно, сейчас лучше об этом не думать, нужно расплатиться с няней, дождаться Ричарда и позаботиться о том, чтобы Робби не наглотался хлорки и не свалил себе на голову телевизор. Нужно разогреть что-нибудь вчерашнее на ужин и разобраться с дочерью, которая куда-то запропастилась.

Эми уже не помнила, когда приходила в пустой дом, еще до детей, и как это было восхитительно. Практически никакого расписания, и тогда это казалось скукой, но сейчас выглядит мечтой. Где-то в глубине дома начинает хныкать Робби. Эми выуживает из кошелька несколько скомканных банкнот и вручает их Карле, та мигом вылетает из дома.

Странная она девушка, но больше никого не удалось нанять. Эми могла бы бросить работу и постоянно быть дома, забирать обоих детей из школы, но ей не хочется вести образ жизни домохозяйки.

Робби в своем манеже. Эми подхватывает его за пухлые ручки и относит в гостиную, чтобы посадить перед телевизором с мультиком. Через пять минут Ричард будет дома. Пусть сегодня он накормит Робби.

Эми идет на кухню и видит из окна Эмму – та снова выдирает траву, хотя ее сто раз просили этого не делать. Эми откупоривает оставшееся с позавчерашнего дня вино, нюхает и пьет прямо из бутылки. Оно кисло-сладкое и немного отдает травой, но Эми все равно жадно пьет большими глотками. Из гостиной доносится смех Робби, и Эми улыбается, потому что он такой тихий и милый малыш, даже молчун.

Она собирается с духом и снова смотрит в окно, но Эммы уже не видно. Эми опирается о раковину и смотрит налево и направо. Почему они не поставили забор? В груди закипает злость, как и всегда, и Эми вылетает из гостиной с криком:

– Эмма Грейс, немедленно вернись!

Она ждет. Эмма в лесу, наверняка в лесу, и тут девочка и впрямь показывается из-за деревьев, вся в грязи. Эми едва сдерживается, чтобы не заорать.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не ходила в лес?

Эмма останавливается. Она всегда так стоит, в точности как Ричард, потому что не может подобрать нужные слова. А в итоге просто замирает.

– Вернись сейчас же! Домой, я кому сказала!

Эмма все делает медленно, как бывало уже много раз, ведь она знает, как Эми выводят из себя молчание и заторможенные движения.

– Сейчас же, Эмма!

С губ рвутся тысячи ругательств, и хочется произнести их все. Хочется покончить с этим дерьмовым днем и дерьмовой жизнью с этой своей безупречной дочерью на этом дерьмовом дворе.

Эмма останавливается перед Эми, но девочка совсем не похожа на нормального, радостного и благодарного ребенка, готового к ужину. «Да, мама! Что на ужин?» Неужели это так трудно? Почему так трудно сделать то, о чем просят?

Эми слышит, как Ричард на кухне гремит кастрюлями и сковородками, разогревая остатки. Он не придет ей на помощь, она всегда одна разбирается с Эммой, они не объединенный фронт родителей, не команда.

Эми сжимает пальцы на костлявом локте дочери. Так хочется стиснуть его, пока не хрустнет кость.

– Да что с тобой такое? Почему ты никогда не слушаешься? Послушай меня хоть раз!

Эми встряхивает ее, но Эмма не ломается, Эмма никогда не ломается. Она улыбается матери – по-настоящему улыбается! – и решает нарушить молчание:

– Потому что я тебя не люблю, вот почему!

Эмма выкрикивает эту фразу, и теперь все соседи узнают, что собственная дочь ее не любит, только этого не хватало. После стольких лет, пока она кормила Эмму, одевала и присматривала за ней, после нескончаемого молчания – дочь говорит вот это?

Эми отпускает ее локоть и разворачивается. Иди в дом. Поужинай. Оставь ее в покое. Но все не так просто, никогда не было так просто, и Эми поворачивается обратно и нависает над Эммой, выплевывая слова прямо в идеальное маленькое личико.