находится твой храм, прежде чем он мог произнести заклинание. Это означает, что любое предупреждение, которое он получил, должно было исходить с вашей стороны.

- Это смешно!

- Конечно, это так. Но это также то, что должно было произойти. Если бы он не знал этого местоположения, чтобы он мог привязать к нему вторые чары, каждый раз, когда мы проверяли его местоположение через щель, которую он "случайно" оставил в своих внешних чарах, мы бы получали разные показания расстояния - фиксированное расстояние от наблюдателя. Одинаковое фиксированное расстояние, был ли это один из нас, прямо здесь, или один из наших коллег в другом месте. И тот факт, что мы могли бы сравнить наши показания расстояния, неизбежно показал бы нам, что происходит, поскольку на самом деле он не мог находиться на одинаковом расстоянии от нас обоих. Единственный способ избежать этой проблемы для движущихся чар - привязать их к определенному, ранее известному и расположенному физическому местоположению. Другими словами, ему нужно было зафиксировать заклинание здесь, чтобы быть уверенным, что расстояния, которые мы получили, соответствовали друг другу.

- Но он никак не мог этого сделать, - настаивал Чердан. - Он может быть диким волшебником, но мой Хозяин - бог. Ни один волшебник не мог проникнуть в Его укрытие. По крайней мере, без нашего ведома. Нет, Тримэйла, единственный способ, которым он мог попасть в это место, - это следовать за тобой, именно так, как он и должен был. Хотя, - Чердан показал свои острые зубы, - прямо сейчас он не должен был быть здесь, не так ли?

- Нет, но...

- Извините меня, - вмешался Ретак, его голос был резким. Они оба посмотрели на него, и он поморщился. - Действительно ли имеет значение, как он и эта тварь умудрились добраться сюда так, чтобы мы не поняли, насколько близко он был? Сейчас он здесь, ему удалось спасти Кровавую Руку, и они вдвоем собираются решить, что с нами делать. Вам не кажется, что нам было бы лучше беспокоиться об этом, чем спорить о том, чьи меры безопасности были виноваты?

Тримэйла и Чердан сердито смотрели на него, наверное, три удара сердца. Затем волшебница резко вдохнула.

- Знаешь, он прав, - сказала она Чердану. - Не забывай, что мы имеем дело с Венситом из Рума. Только боги знают, на что он способен, или как он мог сделать то, что он сделал. Но что сейчас важно, так это то, что он и Кровавая Рука здесь, а все твои слуги уничтожены.

- Нет, это не так, - мрачно сказал Чердан. - На самом деле, самый могущественный из великих слуг Хозяина все еще находится внутри.

- Это так? - глаза Тримэйлы заблестели, но Чердан резко рассмеялся.

- Действительно, это так. К сожалению, это истинно великий слуга. Он намного мощнее тех, что были уничтожены, но его можно связать только один раз и только на ограниченное время. Чтобы отправить его против Базела, потребуется некоторое время. Жертвоприношение должно быть совершено должным образом, без опасной спешки, иначе слуга обратится против нас, вместо Кровавой Руки и Венсита.

- Если он более мощный, почему его не использовали с самого начала?

Чердан быстро повернулся к Гарсалту, но расслабился - по крайней мере, немного, - когда понял, что вопрос волшебника был искренним, а не просто тонко завуалированной критикой.

- Как я уже сказал, он может быть связан только на ограниченное время. На данный момент воля Скорпиона сдерживает его, но как только эта воля ослабнет, чтобы позволить нам управлять им, период, в течение которого любой смертный мог бы надеяться контролировать его, будет коротким. Мы не осмеливались призывать его для службы нам, пока не узнали, когда прибудет Базел. И к тому времени, когда мы узнали это, мы также "знали", благодаря отчетам от ваших заклинаний прорицания, что Венсит был далеко позади него. Пяти слуг, которые у нас уже были, нанятых, как мы уже планировали, было бы более чем достаточно, чтобы справиться с Кровавой Рукой - если бы не вмешались Венсит и эта другая тварь - и мы все равно сохранили бы большего слугу, если бы оказалось необходимым использовать его для борьбы с Венситом.

- Справедливо, - сказала Тримэйла. - Но теперь вопрос в том, сколько времени займет жертвоприношение?

- Не менее получаса, а возможно, и дольше, - сказал Чердан. - Мы не смеем торопить смерть, иначе привязка может не состояться. И каждый великий слуга индивидуален. Может потребоваться несколько больше времени, чтобы вызвать достаточную боль, чтобы удовлетворить его потребность.

- Итак, нам нужно занять Венсита и Кровавую Руку по крайней мере на полчаса.

- Ты говоришь так, как будто думаешь, что это будет легко, Тримэйла, - возразил Ретак. - Но там Венсит из Рума.

- Да, это так. И я точно знаю, какой у него послужной список, Ретак. Разве у тебя есть предложение получше?

- Но...

- Я не собираюсь возвращаться в Контовар, чтобы сказать Ей, что я решила сбежать, а не встретиться с ним лицом к лицу, - решительно заявила волшебница. - Ты же знаешь, боевое волшебство Венсита может только убить нас.

Челюсть Ретака на мгновение задвигалась. Затем он резко кивнул.

- В таком случае, - сказала Тримэйла, - давайте поприветствуем наших посетителей.

* * *

Глаза Трейна Элдарфро открылись в стигийской темноте его крошечной камеры.

Конечно, это не имело никакого значения, поэтому он снова закрыл их, жалея, что не может так же легко отключить все остальные свои чувства. Его тесная конура находилась глубоко в недрах холма, оскверненного храмом Шарны, и он мог чувствовать ментальные ауры десятков других пленников вокруг себя. Большинство из них, очевидно, были детьми; все были сильно напуганы.

Кто-то рыдал от отчаяния и ужаса. Кто-то другой - кто-то, чье испытание толкнуло его на грань здравомыслия, - разговаривал сам с собой или, возможно, звал сына или дочь, которых, как он знал, он больше никогда не увидит. Его длинные, бессвязные предложения перемежались приступами визгливого смеха или воплями ярости, и кто-то еще умолял его замолчать, остановиться, хотя человек, стоящий за этим голосом, должен был знать, что его мольбы были тщетны. И на все эти звуки, противопоставляя их друг другу, наслаивались стоны и всхлипы детей, попавших в ловушку кошмара наяву, и горстка взрослых тщетно пыталась их утешить.

Отчаяние и безнадежность, обрушившиеся на Трейна в этой темноте,