При этих словах меня в который раз стало мутить.

— Ну, так вот… Когда у Андрея возникли трудности с выплатой карточного долга, я решила достать деньги своим способом и занять их у Джебраилова.

Если бы сложилось по-другому, я бы отдала долг ему частями. Я поехала прямо к нему домой, живет он неподалеку от молочного комбината. Сулейман был вне себя от радости, что увидел меня. И попросила у него деньги в долг. Напрямую. Он дал мне эти деньги…

— И сразу начал к тебе приставать? — договорил за нее Бен.

— Дима, не перебивай. Я ведь не ревную тебя к Тане… — А что Таня?

— Не надо передо мной, профессиональной актрисой, ломать комедию. Ты не из тех, кто умеет вуалировать свои чувства. Ведь у тебя все на лбу написано…

Она насмешливо посмотрела на нас и продолжила:

— Нет, не сразу, представь себе. Конечно, долг можно было не отдавать годами — Джебраилов не обратил бы на это серьезного внимания. Но я решила уступить его ухаживаниям. Решила разыграть все дело так, будто он взял меня силой. Я даже заявила ему о том, что он меня изнасиловал. Но этот человек, плохо владеющий русским языком, понял значение слова «изнасиловать» как аналогичный в русском глагол «любить». Позже он не раз смешил меня фразой: «Лиза, когда я буду тебя насиловать?» Причем говорил это со всей нежностью, на которую был способен.

Я улыбнулась и едва удержалась, чтобы не прыснуть в кулак, поскольку вспомнила Джебраилова и его корявую топорную лексику.

— Далее мне пришлось уже жить на три фронта.

Муж, его брат…

— И Джебраилов, тупой баран из горного аула, — закончил за нее Бен, который с каждой фразой становился все более невыносимым.

Лиза оставила эту колкость без ответа.

— Кому пришла в голову идея облапошить обоих азеров — Джебраилова и старшего Исмайлова? — спросила я ее в лоб. — Это же вполне спланированная операция.

— Мне, — как-то глухо отозвался Андрей, опустив голову на сложенные на столе руки. — После того как Лиза была с Джебраиловым, она пришла ко мне вся в слезах и во всем призналась. Я ее ударил… Помнишь, Бен, она явилась с синяком и объяснила, что упала с лестницы в театре?

Лисовский хотел было сказать еще какую-то гадость в адрес брата и жены, но я удержала его от этого.

— Продолжай, Андрей!

— Я решил отомстить этому мужчине. А когда к ней проявил интерес этот старый хрыч, Гусейн-ага, или как его там, этого козла… я понял, что надо делать. Лизе с ее артистическими данными можно было легко провернуть это дело. И мы почти что достигли цели…

— Виноградова — это было лишнее, — в тон ему сказала Лиза. — Черт дернул… Старая песня, я не забыла ей историю с Сашкой Кулиминым. Да и вообще не любила я эту стерву.

— Что вы собирались делать дальше? — спросила я. — Ну, допустим, у вас появились деньги. Что бы вы стали с ними делать?

— Мы думали уехать в Испанию, где, приобретая недвижимость, можно одновременно получить и вид на жительство.

— А сын? — Я внимательно посмотрела на Лисицы ну.

— Андрей был против, чтобы мы ребенка брали с собой, а я не могу пойти против его воли.

Бен тяжело вздохнул.

— Даты не женщина! Не мать!

— Да, я шлюха… Но, может быть, только шлюха умеет любить по-настоящему.

— Я задумал эту операцию, я! — повторил Андрей. — Мы решили кинуть сразу их обоих и подгадать все это к командировке Лизы в Баку. Я уехал сюда двумя неделями раньше и уже ждал здесь Лизу.

— А я на всякий случай подкинула Джебраилову крест и заставила написать угрожающую записку в адрес Андрея, чтобы, в случае чего, подумали именно на Джебраилова, что он виновен в исчезновении Андрея.

— Лекажи, не трогает ли твое сердце отношение к тебе старого профессора Исмайлова, который ни в чем тебя не винил, хотя и догадался, что за спектакль надо будет заплатить? — спросила ее я. — Ему очень хотелось верить, что разыгранная перед ним страсть была настоящей. Но он знал правду… И перед смертью сказал, что прощает тебе все, кроме измены, и что твой спектакль стоит больше двадцати тысяч долларов и бриллиантового кольца. Если бы ты вышла за него замуж на самом деле, он бы переписал на тебя все свое имущество.

— Что ты сказала? Он умер?

— Да, Лиза, он умер с твоим именем на устах.

Наступила гробовая тишина. Так случается иногда перед грозой. Внезапно комнату прорезал дикий крик. Лизе стало плохо. Она забилась в истерике, и подошедшие к ней охранники-полицейские, скрутив руки, потащили ее в камеру. Андрей пробовал за нее заступиться, но полицейские начали избивать его.

Спектакль был окончен. Нам ничего не оставалось, как поблагодарить доброго следователя Керимова. Он сделал все, что было возможно в рамках его компетенции.

Вскоре выяснилось, что люди, напавшие на Лизу в кафе, были родственниками умершего Гусейн-аги, Они по-своему отреагировали на случившееся и решили отомстить за дядю. Подробности этой истории они узнали от Исмайлова-младшего. И по каким-то своим каналам выследили Лизу, появились в нужное время в кафе. Им, как Лизе и Андрею, по законам Республики Азербайджан грозило наказание.

Мы же с Беном не стали дожидаться вынесения официального приговора и на следующий день вылетели домой, в Россию.

Я стояла на набережной и смотрела на заледеневшую Волгу. Около проруби пенсионерка в спортивном костюме и вязаной шапочке, матерясь и докуривая «Астру», что-то весело рассказывала мне о том, что рыба не клюет. А вот раньше клевала, при Сталине-то…

Я почти не слушала ее, лишь из уважения улыбаясь в ответ и поддакивая. Неподалеку из кафе, устроенном прямо на судне, которое буквально вросло в ледяную гладь Волги, гремела зажигательная музыка румбы, и на палубе мелькали извивающиеся тела танцующих. Уже смеркалось, и я, поблагодарив старушку, направилась в сторону дискотеки, где меня должен был ждать Бен.

Он грустно посмотрел на меня. Я подошла к нему и поцеловала в щеку.

— Интересно, как там наша Лиза? — спросила я его.

— Не надо о прошлом, — ответил Бен.