— Вы мне угрожаете? — кажется, я впервые за вечер ему что-то говорю.

Не узнаю свой голос. Наверное, мне стоит молчать, ведь уже ничего не изменить. Хочется спросить, Витя это затеял или его отец, но сдерживаюсь. Олег — всего лишь шестёрка, какой смысл перед ним унижаться? Я и так чувствую себя тряпкой, которой натирают пол. Куда ещё ниже?

— Нет, что ты, я просто предупреждаю. Ты — хорошая девушка, я желаю тебе только добра.

Оставшись наконец одна, отправляюсь в душ — мне там обычно плачется легче и громче. Слёз под водой не видно, рыданий на фоне шума воды не слышно. Можно дать себе волю и полностью расслабиться. Ни о чём не думать. Просто по-бабски выть, выпуская наружу всю боль, отчаяние и обиду.

Сегодняшние события стали для меня неожиданным и очень болезненным ударом. И неизвестно, смогу ли я после него удержаться на ногах. Меня снова предали и выбросили, как ненужную вещь…

Витя, небось, уже тогда твёрдо решил со мной развестись. И то, что он позволил мне побыть рядом до отъезда на операцию, для него ничего не значило. Он лишь отсрочил приведение приговора в исполнение, потому что так ему было удобно. А я-то размечталась, что он отказался от своего решения, и мы с ним по-прежнему вместе…

В который раз я попадаю в ловушку из-за розовых очков, придумывая себе то, чего нет. Я же знаю Витю не первый год! Так какого чёрта опять повелась на его обаяние, не думая о последствиях? Что за дурацкая привычка растворяться в нём, а потом соскребать себя с грязной земли и пытаться возродиться?

Боже, да он даже ни разу не сказал, что любит меня! Откуда взялась уверенность, что он дорожит мною так же, как я им? Дура! Другого слова и не скажешь.

Сама виновата, что позволила себе так высоко взлететь. Знаю уже, научена горьким опытом, что чем выше поднимешься, тем больнее падать!

Отчаянное самобичевание немного притупляет жалость к себе. Выбираюсь из душа если не успокоившись, то смирившись с навалившейся реальностью. Принятие ситуации — это уже достаточно много, чтобы найти в себе силы почти бесстрастно упаковывать вещи.

Жизнь продолжается. С Виктором или без, но я не имею права сдаваться, потому что у меня есть дочь. И теперь она снова только моя… Смешно! Я боялась, что они у меня её отберут. А она оказалась им совершенно не нужна! И правда, зачем их породистой царственной семье ребёнок от дворняжки?

Вернувшись в спальню, натыкаюсь на папку, которую небрежно бросила на кровать несколько часов назад. Мой новый-старый паспорт, Иришкино свидетельство о рождении — снова без отца. И судебное решение. Не надеясь понять витиеватые юридические формулировки, пробегаюсь глазами по диагонали.

«Иск об аннулировании записи об отцовстве удовлетворить».

И натыкаюсь на странную фразу о том, что основанием для решения послужило заключение генетической экспертизы. А в нём указано, что Виктор Самборский не является биологическим отцом Иришки.

Так вот для чего ему понадобился тест ДНК! Витя не перестаёт меня удивлять своим цинизмом и подлостью. Он был уверен, что анализ покажет отрицательный результат, на основании которого он легко избавится от дочери. И даже узнав о биологическом отцовстве, каким-то образом подменил заключение, чтобы снять с себя за неё ответственность!

Поверить в то, что любимый человек оказался таким чудовищем, почти невозможно. Но неоспоримое доказательство — у меня на руках. И нет ни единого аргумента, чтобы его оспорить.

Эта малопонятная бумага на удивление хорошо отрезвляет и тонизирует. Открывается второе дыхание, всю ночь не смыкая глаз собираю вещи. Витина одежда больше не вызывает ни истерики, ни приступов жалости к себе, ни ностальгии.

Это была всего лишь работа, с которой меня теперь уволили. Вот и всё. И даже ненависти нет! Потому что ненависть — слишком сильное чувство для такого ничтожества, как Виктор Самборский. Теперь я испытываю к нему лишь презрение.

Не сомкнув за ночь глаз и почти закончив сборы, лишь к утру чувствую усталость. Но напиваюсь кофе и бегу на работу. Провести ещё один день в этом доме мне не под силу. Физически ощущаю, как давят на меня его бездушные стены. Логово чудовища, моя добровольная тюрьма…

Рассчитываю хлебнуть в кондитерской привычную порцию позитива и зарядиться силами, чтобы пережить сегодняшний день. Но надежды на хорошее настроение не оправдываются — на кухне появляется опухшая от слёз Вера.

— Верунчик, что с тобой? Что случилось? Кто тебя обидел?

Не на шутку пугаюсь, потому что подруга не склонна к меланхолии. А она, судя по всему, проревела далеко не один час.

— Лесь, Мансур женится!

— Погоди, что значит женится? На ком?

— Ему родители нашли невесту, — Вера снова начинает плакать. — Из своих.

— Что значит «нашли»? Он что, младенец, у которого нет права голоса?

— У них не принято спорить с родителями…

Подруга плачет, а мне вдруг становится смешно. Вера смотрит на меня с осуждением.

— Почему ты смеёшься?

— Это нервное. Прикинь, они будто сговорились! Витя вчера передал мне через своего помощника документы. Развод и девичья фамилия! И новенькое свидетельство о рождении Иришки — она теперь снова Ирина Викторовна Смирнова с прочерком в графе «отец». И как это отчество своё оставил? Наверное, придумать другое фантазии не хватило.

— Лесь, ты серьёзно?

Киваю улыбаясь.

— Финита ля комедия. Или, если по-нашему, хорошего понемногу.

— Да ну… Не, ну развод — ещё одно дело, но Иришку…

— Прикинь, подделал тест ДНК, чтобы аннулировать отцовство. Типа он и не отец вовсе.

— А вы делали тест ДНК?

— В том-то и дело! Я-то думала, что он обрадуется результатам…

Спохватываюсь, что наверняка наболтала лишнего, и прикусываю язык.

— А ты, Верунь, чего раскисла? Другого себе найдёшь. Надеюсь, ты не беременная?

— Нет, вроде…

— Вот и ладненько. Без ребёнка тебя любой замуж возьмёт. А ты у нас умница-красавица, готовишь божественно. И диплом имеется. Не то, что я — с прицепом и без образования. И то не падаю духом!

— Лесь, я люблю его! Я же умру без него! Как ты не понимаешь?

— Не умрёшь, проверено на собственной шкуре. Видишь? Витя меня уже дважды кинул, а я всё ещё жива! Так, подбирай сопли и иди умывайся. Твой Мансур ещё локти кусать потом будет. А мы тебе другого жениха найдём без этих всех заморочек.

Виктор

— С кем это ты там переписываешься? — мама заходит в палату, когда я отправляю сообщение Лисичке. — Чему так радуешься, что улыбка до ушей?

Меня переполняют столько эмоций, что хочется обязательно с кем-то поделиться.