— Мама, в чём проблема? — прерываю изрядно поднадоевшую песню. — Не ей, так другой его подарю. Оно красивое, ты же сама говорила.

— Для другой лучше купить другое. Размер может не подойти, в конце концов. Да и плохая примета — дарить девушке кольцо, купленное не для неё. Это тебя каждый раз огорчает. Оно не приносит тебе никаких положительных эмоций! А тебе сейчас они необходимы как воздух.

Как же она меня порой раздражает! Я сам решу, кто мне нужен, кому и какое дарить кольцо. Давным-давно вышел из возраста, когда мне нужны были её непрошеные советы. То, что я сейчас нуждаюсь в физической помощи, вовсе не означает, что она имеет право день за днём насиловать мой мозг. Лучше бы домой поехала отца поддерживать, а я тут как-нибудь сам справлюсь.

Пусть кольцо не даёт мне положительных эмоций, зато оно подзаряжает во мне злость. А ещё — стремление назло всем, кто не верил в меня, не просто пойти, а побежать. И сейчас это для меня куда важнее всякого позитива.

— Сынок, притормози. Доктор ругается, что ты слишком торопишь события, — выговаривает мне мама после очередного общения с лечащим врачом.

И эти её причитания начинают всё больше бесить. Возможно, у меня испортился характер, но ей однозначно пора пересмотреть своё поведение. Потому что терпеть её постоянное вмешательство во всё становится невыносимо. Я словно круглосуточно под прицелом. И это сводит с ума!

— Мама, я прекрасно чувствую, когда надо остановиться. А пока могу, я буду заниматься. Этим докторам лишь бы нас тут подольше задержать. Конечно, за те деньги, что отец им платит, они меня и год тут развлекать готовы. А я хочу наконец-то начать ходить! Ты себе не представляешь, как меня задолбала уже эта коляска! Хочу вернуться к работе и нормальной жизни.

— Не кипятись. Есть ведь программа реабилитации. Тебе её не с потолка составили.

— Конечно, не с потолка. А по распоряжению из бухгалтерии. Всё, мама, вопрос закрыт. Иди лучше долбай эскулапа, чтобы нагрузку мне увеличил.

На самом деле я знаю, что доктор прав. После этих занятий на износ и попыток самовольно вырваться вперёд я едва живой. Тело болит, будто трактор переехал. Но заниматься упражнениями для грудничков мне надоело! Мне не терпится увидеть прогресс.

Обессиленный после очередного тура самоистязаний, плюхаюсь на кровать и открываю новости. Я всерьёз намерен вернуться в своё депутатское кресло, а поэтому нужно быть в курсе всего, что происходит в стране вообще и моём округе в частности.

Сразу натыкаюсь на статью с коротким, но броским названием: «Предательница». И мне бы пройти мимо, но нечаянно, уже нажав на «крестик» для закрытия, мажу глазами по экрану и подсознательно выхватываю свою фамилию. Тут написано что-то обо мне или моём отце?

Восстанавливаю закрытую вкладку и начинаю читать. Статья — перепост из другого жёлтого издания. В ней говорится о том, что жена депутата Виктора Самборского испугалась трудностей, не захотела жить с человеком, прикованным к инвалидному креслу, и бросила меня. Автор статьи, не стесняясь в выражениях, расписывает подлость и непорядочность моей жены, которая втихаря подала на развод, как только узнала, что я не буду ходить.

Я могу сколько угодно осуждать Олесю и обижаться на неё. Но никто не давал права этим нечистоплотным журналистам поливать её грязью и выворачивать нашу с ней историю наизнанку. Был бы я в стране, уже привлёк бы это издание к ответственности. А издали могу действовать только через отца.

— Папа, ты видел эти статьи, которыми пестрит сегодня интернет?

— О твоей бывшей и вашем разводе? — отвечает вопросом на вопрос, давая понять, что уже в курсе.

— Ты можешь на это как-то повлиять? Тем более что основная часть написанного — неправда, клевета! Ты ведь сам знаешь, что это мы с ней расторгли контракт и развод оформили по моей инициативе. Так зачем теперь полоскать её в грязи? Ну разошлись и разошлись. С кем не бывает?

— Витя, ну какое тебе дело до каких-то жёлтых статеек? Твоя задача — лечиться и возвращаться в строй. Эта статья уже разлетелась по сети. Я прослежу, чтобы журналисты впредь не перегибали палку. Но пойми: и это тоже пиар. И как бы грязно оно ни выглядело, это нам на руку. Так что не бери в голову всякую ерунду.

— Папа, мне не нужен пиар за счёт женщины! Это как минимум не по-мужски. Я не стану прикрываться Олесей ради повышения политического рейтинга.

— Сын, не волнуйся и предоставь решение этого вопроса мне.

На этой ноте я, наверное, должен успокоиться. Отец никогда меня не подводил, нет ни малейших оснований не доверять ему и теперь. Но фраза о пиаре, из которого мы якобы извлекаем выгоду, не даёт покоя.

Олеся

Ненавижу американские горки. Но именно на них больше всего похожа моя жизнь: потрясающие головокружительные взлёты сменяются неожиданными падениями с огромной высоты. Но если на аттракционе можно быть уверенной, что внизу будет безболезненное приземление, то в моей реальности в конце обрыва — лишь твёрдая земля, встречаясь с которой, необратимо разбиваю душу и сердце всмятку.

Сколько бы я ни храбрилась и ни говорила, что и с этим поворотом судьбы я справлюсь, ничего не получается! Если на работе как-то удаётся переключиться и думать о коржах и креме, то стоит уложить Иришку спать и остаться наедине с собой, как меня прорывает. Будто кто-то открывает кран, и из меня непроизвольно хлещет фонтан из слёз.

Наверное, если бы ещё дочке не поменяли свидетельство о рождении, было бы не так больно. Но теперь внутри происходит Ледовое побоище. Воины колют и режут друг друга, а заодно кромсают мои душу, сердце, лёгкие…

Мне невыносимо больно. Говорят, время лечит и затягивает любые раны. Забиться бы поглубже под кровать, отключиться и проснуться, когда уже отболит…

Тоскую по Вите безумно. И ненавижу его за лицемерие, подлость и предательство. Но больше всего — за тот анализ ДНК, который он потом подделал для суда так, как ему было выгодно. Сказал бы прямо: хочу знать, я ли отец. В таком случае было бы не так обидно, а он ведь обставил это привязанностью к Иришке!

Замкнувшись на тортах и своих страданиях по несбывшейся мечте, перестаю заглядывать в интернет. Даже на время забрасываю свою группу в соцсети, где регулярно давала советы домохозяйкам…

В реальность меня возвращает Вера, которая продолжает страдать по Мансуру и мониторит его аккаунты в соцсетях и Инстаграме. А заодно и новости местные почитывает — вдруг опубликуют сообщение о его свадьбе. Глупая… Она уверена, что пока он не женат, у неё остаётся надежда…

В один из дней, так похожих теперь один на другой, подруга огорошивает меня требованием почитать статью, на которую она прислала мне ссылку. И я… словно попадаю в другую реальность, ещё более мерзкую и грязную, чем та, в которой живу без Вити. Статья взрывает во мне атомную бомбу с эмоциями.

Мои слёзы и ежевечерние страдания оказываются ерундой по сравнению с тем, что творится со мной теперь. Вулкан беснуется, потоки раскалённой лавы вырываются наружу. Душа горит, заживо сжигая меня дотла…