Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подхожу к люку, нажимаю на кнопку. В шлеме раздается шипение, и через некоторое время слышу голос:
— Что нужно?
От шума в динамиках начинает казаться, что во внутреннем помещении такой же сквозняк, как и в ангаре. Хоть это и невозможно.
— Хочу купить электрокар. Если, конечно, они у вас еще продаются.
Грохот, свист — и крышка начинает медленно приподниматься, открывая шлюз. Ощущение, будто это пробка на дне гигантской ванной, и сейчас все устремится внутрь. Никак не могу отделаться от этой фобии, когда перехожу через шлюзы. Тем более, после уймы несчастных случаев (правда, с обратной стороны).
Захожу внутрь, снимаю шлем и вижу перед собой худощавого латиноса в кепке и очках. Если бы не морщины на лице и вкрапления седины в волосах, я бы решил, что ему лет двадцать — настолько бодрым и энергичным он кажется.
— Ты, должно быть, Фин?
Латинос снимает очки и цепляет их за карман рубашки. Белки его глаз чисты, как китайский фарфор. Хоть кто-то не торчит здесь на «ви-зи».
— Я заменяю его по субботам.
Не сразу понимаю, что это шутка, так как в лице он не поменялся.
— Сегодня воскресенье. — Говорю.
— В Пуэрто-Монте еще суббота. — Он показывает на бело-красный флажок над дверью шлюза, порванный и заляпанный маслом. — Buenas tardes12. Чем обязан?
Окидываю взглядом помещение и ловлю себя на мысли, что оно ничем не отличается от ангара наверху — такой же склеп техники в стеклянных гробах, только спрятанный под землю и закрытый со всех сторон металлическими листами. Впрочем, отличие есть: по углам пылятся горы железяк, резинок, катушек и прочего мусора. А еще в дальнем конце стоит ряд одинаковых по размеру футляров, похожих на огромные клавиши пианино. Наверное, это и есть та самая коллекция.
— Мне нужен электрокар для участия в ралли, чтобы соответствовал всем требованиям.
Кивает, машет рукой «пошли», и мы направляемся через все подземелье к тому самому ряду клавиш.
— У меня все электрокары такие. К тому же каждая малышка настоящая фотомодель. Так что elige cualquiera13. Хотя, по правде говоря, это не мы выбираем их, а они нас.
Кажется, я знаю, что он имеет в виду. Вернее — кем является. Оазис настолько тесен, что я даже не удивляюсь нашей встрече…
— Ты случайно не тот тип, который говорил про кровоточащий Лянча Стратос?
Фин останавливается возле одного из футляров, смотрит в пол. Затем кладет руки на крышку, и лицо его становится настолько серьезным, что кажется, будто он гробовщик, а под исцарапанными стенками футляров покоятся тела его близких.
— Это очень редкое явление, и оно только подтверждает мои догадки. Не знаю насчет кораблей, дронов, спутников… — он стучит пальцем по крышке, — но в этих машинах точно что-то есть, говорю тебе. И то, что они оказались здесь вместе с нами, тоже не случайность. — Последние слова Фину даются шепотом.
— Их же завез какой-то богач, давным-давно. Это все его коллекция, разве не так?
Он снимает руки с крышки и отходит в сторону:
— Нет. Часть из них доставлена мной, вместе с деталями и батареями. А как ты думаешь, что заставило и меня, и миллионера Дика это сделать? На черта здравомыслящему человеку нужны электрокары в Оазисе, где все ездят в метро или летают на «колибри»? Exactamente14 — их собственная свобода воли. Они не просто мыслят, они еще и способны подчинять себе волю других. Хочешь верь, хочешь нет, но я не раз видел собственными глазами, как из царапин на крыле или дверце текла самая настоящая кровь. И это не говоря о прочей мистике, которая происходит в гараже или иногда прямо здесь, — указывает пальцем в пол, — в салоне. Причем практически каждый день. Так что, считай это моя религия, и никто не убедит меня в том, что машины бездушны.
Каждый сходит с ума по-своему, думаю.
— Как скажешь. Можешь верить хоть в пылевых демонов. У нас свободная тюрьма.
Он подходит к соседнему футляру, заглядывает внутрь.
— Если ты намерен победить, тебе нужен кто-то вроде нее…
Узнаю знакомые очертания, хотя не так много марок автомобилей смог бы определить на глаз.
— Тот самый Лянча?
Фин хватает металлический прут с крышки и швыряет в угол. В голову прокрадывается мысль, что эта железяка была вместо закладки. Затем он нажимает кнопку «открыть», и крышка подпрыгивает вверх. Почти сразу в глазах латиноса появляется блеск, как у художника, который снова увидел шедевр:
— Это уже не совсем Лянча. Перед тобой совершенно новый живой организм, более выносливый и быстрый. Я много чего улучшил, включая мощность мотора и объем батареи. Смастерил себе идеальный спорткар из лучшего, что было. Потому что собирался участвовать.
— А почему передумал? — Спрашиваю, не отводя от машины глаз. Признаться, мне она не кажется произведением искусства, вроде некоторых других моделей позапрошлого века. Но доля изящества в ее очертаниях все-таки есть.
— Мне подвернулась другая возможность. — Он проводит рукой по капоту. — Конечно, с этой возможностью я буду все равно, что копать тоннель чайной ложкой. Но это хотя бы не так опасно, как петлять по бездорожью в условиях агрессивной среды. Я уже не говорю про ловушки, на которые ухищряются соперники.
Я слышал о ловушках, но думал, это слухи или пережитки прошлого. Мне даже известно как они называются, хотя я плохо представляю себе механизм их действия.
— Ты имеешь в виду «миражи»?
Фин продолжает крутиться около спорткара, как искусствовед вокруг музейного экспоната:
— Не только. Некоторые еще зарывают генераторы электромагнитных импульсов под грунт. У меня есть одно artilugio15, которое может спасти хотя бы от вырубающих вспышек. Но «мираж» совсем другое дело, сам понимаешь. Тут можно положиться только на глаза. А самое дерьмовое — влетишь, и со стороны все выглядит, будто ты jodidamente loco16.
