– Бедняга Адам! Он тоже дымит, но по-своему, – заметила однажды Сэл сквозь приступ клокочущего смеха. Тогда это казалось уморительным.

Лоррейн оттолкнула липкие бутылки «Саузен комфорт» и «Бейлис», распитые по случаю Рождества. Вот, точно, здесь. Сзади. За спиртным действительно маячила красно-белая пачка «Мальборо». Лоррейн достала ее и тряхнула. Пачка оказалась неполной, но несколько сигарет внутри осталось.

Через пару минут Лоррейн уже стояла в саду за домом, спрятавшись в тени гаража, дрожа, замерзая и ругая себя за то, что не надела перчатки, а заодно и пальто с шарфом, и затягиваясь так глубоко, с наслаждением, как это могло быть только с самой первой сигаретой, выкуренной давным-давно. Это казалось чертовски восхитительным!

Переминаясь с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть, Лоррейн позволила шокирующим новостям о Грейс постепенно дойти до сознания. Она уходит из дома? Выходит замуж? Дочь явно не шутила. Адаму еще предстояло пройти через отвратительное, нарастающее осознание. Что ж, по крайней мере в этом она, Лоррейн, оказалась на шаг впереди мужа, хотя теперь и жалела о том, что поначалу отреагировала так бурно. Лоррейн понимала, что слишком погорячилась, но виной тому стало жесткое заявление Грейс. Неужели жизнь дочери была такой невыносимой, что ей даже захотелось переехать в другую семью? Если честно, больше всего Лоррейн уязвляло именно это.

Вдруг совсем рядом послышался шум. Кто-то открыл дверь с черного хода, и луч света упал на погруженную во тьму лужайку.

– Рей?

«Черт возьми, не называй меня так!» – ругнулась про себя Лоррейн.

– Ты здесь? – донеслось до нее низкое бурчание. – Ты должна была забрать Стеллу.

И дверь захлопнулась.

«Вот дерьмо!» – яростно мелькнуло в голове Лоррейн.

Она выбросила недокуренную сигарету, залпом выпила оставшееся вино и оставила бокал на низкой стене рядом с гаражом. Потом бросилась к кухонной двери, чувствуя, как ее шатает, чуть ли не валит с ног. Лоррейн ввалилась в тот самый момент, когда Адам выходил из кухни, приобнимая за плечи Стеллу.

Обернувшись, он впился в жену злобным взглядом:

– Ты забыла о ней! Она звонила тебе, но ты не отвечала.

– Стел, прости, милая! Время пролетело незаметно, и… – Лоррейн бросилась к крану, налила стакан воды и опрокинула в себя. От ее пальцев отвратительно пахло.

– Что стряслось, мама? Ты сердишься на папу?

– Нет, милая, не сержусь, – поспешила заверить Лоррейн, подумав: «Я скорее сержусь на саму себя».

Она взглянула на часы. Десять тридцать. Завтра ей нужно быть на работе в шесть. – Мне пора спать, как и тебе. Кроме того, я хочу перекинуться парой слов с твоим отцом.

Каждый раз, когда она произносила «твой отец» вместо «Адам» или «папа», это сулило грядущие неприятности. Адам скривился и зевнул.

– Тогда спокойной ночи, мама. И не беспокойся, что не забрала меня вовремя. Мама Кейт не возражала. Она сказала, что ты, вероятно, работаешь. Ловишь преступников и все такое. – Стелла чмокнула родителей и отправилась наверх.

Только когда дверь спальни младшей дочери со стуком закрылась, Лоррейн заговорила снова.

– Тебе это не понравится, – предупредила она мужа. – Сядь.

Адам нахмурился и остался стоять на месте.

– Что-то выяснилось по расследованию?

Лоррейн покачала головой.

– Это Грейс. – Увидев встревоженное лицо Адама, она поспешила замахать руками. – Она наверху. С ней все прекрасно. – Она помедлила и многозначительно добавила: – Прекраснее не бывает.

– В чем дело? – Адам скрестил руки на груди.

Теперь, глядя на его сильные предплечья, Лоррейн чувствовала небольшое облегчение оттого, что он дома и вот-вот разделит с ней это непомерное бремя.

– Скажи мне.

– Она бросает школу и выходит замуж, вот так, – выдавила из себя Лоррейн. Произнести это было ох как непросто…

Адам подошел к шкафчику для спиртного, извлек оттуда бутылку скотча и налил себе стакан. Усевшись, супруги долго смотрели друг на друга с противоположных концов стола. Дом погрузился в тишину, нарушаемую лишь тиканьем больших кухонных часов, которое вдруг стало казаться ужасно громким.

– Боже мой… Неужели это правда? – только и произнес муж.

«Он устал и явно уже не волнуется, как выглядит в данную минуту», – с долей сочувствия подумала Лоррейн. Сейчас ей казалось, будто вся семья рушится вокруг нее.

– И она будет жить у родителей Мэтта, пока они с Мэттом не найдут работу и собственное жилье.

– Она нарочно тебя доводит. Это просто выдумка, чтобы тебя позлить.

– Думаю, она говорила об этом довольно серьезно. – Лоррейн знала, когда дочь прибегала к пустым угрозам. Сейчас все было иначе.

– Но почему?

– Потому что она явно нас ненавидит. Или, скорее, она ненавидит меня. И из сказанного ею я поняла, что она спит с Мэттом.

– Черт возьми, – яростно бросил Адам. – Ты пробовала хоть как-то вразумить ее?

Дверь кухни вдруг открылась, и на пороге возникла Грейс с подносом в руках. Она съела принесенный Лоррейн ужин.

– Спасибо, мама, – спокойно, будто ничего не случилось, поблагодарила Грейс и поставила тарелку в посудомоечную машину.

Адам уставился на нее, потеряв дар речи.

– Я знаю, о чем вы тут разговариваете, – сказала Грейс, распрямив плечи и вытянувшись.

По лицу дочери Лоррейн понимала, что она плакала, хотя и держалась теперь изо всех сил, чтобы не выдать этого.

– Милая… – начала было Лоррейн. И тут же осеклась. Милая – и что дальше? Милая, нам бы хотелось, чтобы ты была благоразумнее? Милая, нам бы хотелось, чтобы ты больше походила на свою сестру? Милая, нам бы хотелось, чтобы тебе снова было одиннадцать?

– Что, мама?

– Мы с папой только что обсуждали… говорили об этом, ну, ты понимаешь, о твоем решении выйти замуж. О том, что ты собираешься уйти из дома.

– Я на самом деле не шучу, – заявила Грейс. – На тот случай, если вы думаете, что эта блажь пройдет.

Она сверкнула подаренным по случаю помолвки кольцом, демонстрируя его отцу, и добавила:

– Этого не будет.

Адам и Лоррейн испытали момент ужаса, причем каждый – по-своему. Лоррейн – внутренне, ее сердце дрогнуло и сжалось в материнской груди. Адам же ссутулился, его кулаки теперь сосредоточенно сжимались и разжимались. Нет, не такую жизнь они планировали для своей дочери!

Наконец Адам хватил кулаком по столу, заставив стакан подпрыгнуть. Потом разъяренный отец поднялся, грозно возвышаясь над дочерью. Грейс сделала шаг назад.

– Черта с два! – взревел Адам.