за мной и таким образом играется, запугивает меня, дабы я в конце концов остался беззащитным перед его лицом и легко поддался лезвию ножа? А может, у него другой мотив? Может, это псих, а психи имеют свои особенности мышления, из-за которых обычным людям не понять их действий.

Пока я размышлял, ко мне подошёл Владислав Егорович и отвёл меня в сторону, после чего спросил:

— Как вы думаете, Сашко, кто убийца?

— Мне-то откуда знать? Я его не видел. — отвечал я озадаченно.

— А может, вы его видели, но не поняли, что это он? Может, вы его видите каждый день?

Я сразу раскусил его намерения.

— Лена не убийца! — твёрдо произнёс я. — И не смейте её беспокоить.

— Нет, вы не подумайте! Я ни в коем случае не буду обвинять гражданку Гордееву раньше времени. Но нельзя исключать её из списка подозреваемых.

— Тогда и меня заодно в этот список добавьте.

— Зачем?

— А может, это я убийца?

— Нет, вы не убийца, Сашко. По вам видно, что вы неспособны убить. Да и биографию я вашу изучил. По ней видно, что всю жизнь вы были абсолютно безобидны.

— А может, я — тот чёрт, что с виду беззлобен, но на деле и на злодеяние способен?

— Не думаю. Иначе вы бы уже что-то сделали с гражданкой Гордеевой. Она же так удобно упала в ваши объятия, вся вам доверилась… Ну разве это не прекрасная возможность свершить месть?

Он меня уже начал раздражать.

— Я не такой человек!

Следователь усмехнулся.

— Вот видите? Вы сами признали, что были неправы. Так что вы вовсе не подозреваемый. Опять же, за гражданку Гордееву не беспокойтесь: мы её заберём в тюрьму не раньше, чем найдём объективные доказательства её вины.

Нельзя сказать, что я полностью успокоился, но в некоторой степени я остудил пыл.

— Вижу, вы немного на нервах сегодня? — заметил следователь. — Что-то случилось?

— Ничего такого.

— Не верю вам.

— Ладно, случилось. Мою сестру избили хулиганы. В больницу её возили.

— Сочувствую вам. А у вас, случаем, нет имён этих хулиганов?

— Только одной из них. Но она, как я думаю, сдаст остальных.

— Не факт. Хотя, думаю, может сработать. Можете, пожалуйста, назвать её имя?

— Горюнова Надежда Ивановна. Живёт на проспекте Тухачевского, дом 14.

— Спасибо. Приду к ней и допрошу. А с вами вынужден сейчас расстаться: работа, как видите, ждёт. Желаю вашей сестре оправиться. А вам желаю благополучия.

Конечно, он старался проявить доброту по отношению ко мне, но мне это почему-то не понравилось. Он мне показался каким-то заискивающим, льстящим. А ещё крайне лживым. По нему так и было видно, что ему не терпится посадить Лену, пусть он и всячески это опровергал. Может, конечно, любовь к Лене так сильно затмила мой разум, что любые нехорошие слова или намёки в её адрес вызывали во мне злость, но я так не считал. Мне он и до осознания моих истинных чувств показался каким-то странным. Такие люди обычно не в полиции работают, а по ту сторону фронта — в бандитских кругах. С другой стороны, я же не знаю его подноготной, а в ней как раз и кроется причина такого его поведения. В любом случае, я больше не хотел его видеть и отправился обратно в квартиру.

25 сентября, 12:00

Сегодня рабочий день начался не так, как обычно: наш начальник, Николай Степанович, не опоздал, а пришёл, как положено. Уже одно это было странно. Однако ещё страннее всё показалось, когда он вызвал нас с Леной к себе в кабинет.

Никакой источник света, кроме настольной лампы, не горел. Начальник выглядел очень напряжённо. Атмосфера стояла тревожная. Мы с Леной вообще не понимали, для чего нас вызвали на ковёр.

— Итак, уважаемые мои сотрудники. Как вам, наверное, известно, следствие по делу об убийстве Сергея Михалева, нашего сотрудника, ещё продолжается. И, само собой, я стараюсь быть в курсе идущих дел. И вот, среди всей информации, что до меня доходит, есть вот такая: вчера днём были убиты оба ваших соседа, Александр. Это правда?

— Да. Но причём тут убийство Сергея?

— Я, конечно, не мог ознакомиться со всеми деталями, поскольку являюсь гражданским и с делом этим никаким образом не связан. Однако ж я, находясь в участке, подслушал диалог товарища следователя и его, судя по всему, коллеги, из которого выходит, что эти убийства взаимосвязаны. И связаны они, как я понял, вами двумя.

— В каком это смысле? — спросила Лена.

— В таком, что убийства совершенно случайно связаны с вами. Убили сотрудника именно там, где вы оба работаете; убили именно ваших соседей. Мне кажется, тут всё на поверхности.

— Но ведь ещё ничего не объявлено официально… — попытался я умерить пыл начальника.

— Ой, покуда они там всё официально объявят, убийства продолжатся. И мне кажется, что тут лучше подстраховаться заранее. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

— И как вы собираетесь перестраховываться?

— Я вынужден уволить вас обоих.

Мы с Леной были шокированы.

— Как так — уволить?

— А вот так. — сказал Николай Степанович. — Не хватало, чтобы вы мне весь офис перерезали.

Мы? То есть он считает нас убийцами? Ладно, беру свои слова про следователя назад — он ещё нормальный. Он хотя бы просто подозревает, но держит подозрения при себе, а Николай Степанович… не то что не держит подозрения при себе, но и рубит сгоряча, не имя никаких доказательств. Интересно ещё, как он с таким характером ещё фирму сохранил.

— Николай Степанович, позвольте…

— Нет, не позволю, Александр. Пусть следователи и медлят, но я затягивать не собираюсь. Да и вы оба слишком уж подозрительные: один нелюдимый, другая — больно весёлая. Вы оба по характеру схожи на серийных убийц…

— Извините, Николай Степанович, но вы делаете поспешные выводы. — перебила его Лена. — Нельзя, исходя из одного лишь характера да из слухов, принимать решения. А вдруг окажется, что мы невиновны? Разве вам не стыдно будет оттого, что вы уволили двух сотрудников зазря?

— Нет, не будет, Елена. — прикрикнул Николай Степанович и ударил кулаком по столу. — И не смей меня перебивать, сучка. Я тебе такое устрою, что это тебе будет «стыдно» за то, что ты тут передо мной выступаешь.

— Николай Степанович, я говорю вполне правильные вещи. Вы же ошибаетесь.

— Хватит! Я не изменю своего решения!

— А вам лучше бы изменить. Иначе вы сильно пожалеете.

— Ах ты ж… — и он начал изрыгать матерный поток настолько отборный, что я даже не могу его написать здесь.

Да, Лена слишком уж переоценила нашего начальника. Подумала, что у