— А там что у вас под брезентом?

— Посмотри, — пожал плечами Павел.

Подошли еще двое, включили фонарь и отогнули край брезента и тут же отпрыгнули в сторону:

— Черт, кто это?!

— Это с нами, — вздохнул Верест. — Вам письменную объяснительную, товарищ старший лейтенант? Но учтите, если мы здесь простоим еще минуту, письменные объяснения будете давать завтра в Смерше всем составом. Мы можем, наконец, проехать?

— Конечно, товарищ капитан, все в порядке… — Бравый офицер, похоже, прибыл из тыла, войны не видел. Он отдал честь и спросил: — Вы сейчас куда направляетесь?

— В комендатуру, любознательный ты наш…

Павленко злобно отжал сцепление. «ГАЗ» рванулся, окатив «службистов» едким выхлопом. Справа на обочине стоял еще один «козлик», вокруг него толпились люди. Кто-то возмущался, автоматчики бряцали оружием, снова мельтешили синие фуражки — самые «компетентные» и всезнающие люди. Что-то привлекло внимание Вереста.

— А ну, притормози, — приказал он, одним прыжком покинул внедорожник, не дожидаясь полной остановки, и зашагал к собравшимся, оправляя мятое обмундирование.

— Молчать! — визжал автоматчик. — Поговорите мне еще тут, лазутчики хреновы! Я сказал, стоять и ждать, пока не разберутся компетентные товарищи! И не суйте мне свои «липовые» корки! Много вас тут таких подозрительных шляется!

— Ну, ты и герой, дружище, — процедил знакомый голос. — С головой рассорился, или как? Нам плевать, кого вы тут ловите! Контрразведка Смерш, следуем в распоряжение вашего отдела! А ну, вызывай капитана Вереста, пока к стенке не поставили!

Перепалка разгоралась, в нее вступали новые люди.

— А ну, ша! — проорал Павел. — Что за бардак на контрольно-пропускном посту? Капитан Верест, командир особой оперативной группы отдела контрразведки! Опустить оружие! Это мои люди!

— Тьфу ты, командир! — сплюнул возмущенный капитан Звягин. — Тебя сама удача послала. Эти идиоты, представляешь, утверждают, что мы немецкие засланцы, документы наши «липовые», и сейчас прибудет группа, чтобы доставить нас за решетку.

— А утром — к стеночке! — радостно заулыбался молодой лейтенант Рома Окулинич. — Товарищ капитан, что за хрень? Почему вы до сих пор порядок не навели? Где оркестр, где ковровые дорожки?

— Ага, завернут нас в эти ковровые дорожки, — проворчал старший лейтенант Дмитрий Котов. — А оркестр играть будет после… Не представляешь, как мы рады тебе, командир. Словно и не расставались на эти долгие два дня. Ты как-то неважно выглядишь, — подметил вдруг он.

Подбежал сержант — начальник поста, начал что-то яростно нашептывать энкавэдэшнику, стреляя глазами в сотрудников Смерша. Дескать, он же говорил!

— Виноваты, обознались, — проворчал тот, вешая автомат на плечо. — Сами понимаете, товарищ капитан, время трудное, повсюду вражеские агенты. Мы просто выполняем свою работу. Сейчас вернем им оружие и документы…

— Уйдите! — поморщился Верест. — Чтобы глаза мои вас тут не видели…

Ретивые работники НКВД неохотно вернули оружие, вещи и разошлись. Павел был дико рад своим товарищам, даже скорбь и усталость отошли на задний план. Он жадно разглядывал пропыленных, одетых в полевую форму офицеров-пехотинцев. Навьюченные вещевыми мешками, офицерским и автоматическим оружием — у них был такой вид, словно они от Берлина шли пешком (хотя и могли, не так уж далеко). Молодец, подполковник Шалаев, не подвел.

— Не очень вас здесь встречают, товарищи офицеры? — усмехнулся он. — По сусалам не успели получить?

— Мы сами кого угодно наградим, — хмыкнул Окулинич. — Котов врезал одному по носу, когда тот за грудки хвататься начал. Они и давай истерить, стволы тыкать. Ну, мы объяснили товарищу, что если долго смотреть на звездное небо, то кровь из носа перестает идти. Знаешь, у них совершенно отсутствует чувство юмора…

Любопытный Звягин отогнул брезент в «газике» — и тоже попятился. Чуть креститься не начал. Остальные стояли сзади, мрачно смотрели.

— Черт, командир, но тут же для живых… — пробормотал Окулинич. Но, всмотревшись в серое от усталости лицо командира, торопливо добавил: — Извини, наверное, я что-то не понимаю…

— Без нас за работу взялся, — вздохнул Котов. — Что происходит, товарищ капитан?

— Я позднее объясню. В засаду попали. Вы на транспорте? Хорошо. Садитесь и езжайте за нами, не отставайте. В комендатуре получите информацию, инструкции, и попытаемся вас расквартировать.

Несмотря на поздний вечер, во дворе комендатуры было людно. Въезжали и выезжали машины, суетился служивый люд. Сновали люди в штатском с повязками польской милиции. Павел вызвал дежурного, в нескольких словах описал ситуацию. Прибежали несколько красноармейцев, извлекли тела из джипа. Павел мрачно смотрел, как товарищей, еще недавно искрящихся жизнью, заворачивают в холщовую мешковину, уносят на задний двор, где ожидалась машина из морга. Эх, Репницкий… Долгая бюрократия, куча справок, заверений, «похоронка» родным на Псковщину… Как объяснить безутешной родне, что людям приходится умирать и после войны?

— Спасибо за службу, Павленко, возвращайся в казарму, — пожал он руку впавшему в депрессию ефрейтору. — Если бы не ты, лежать бы нам всем в этой поганой немецкой земле. Ты проявил выдержку и смекалку, я доложу начальству, похлопочу о представлении к награде.

— Служу трудовому народу, товарищ капитан, — вздохнул ефрейтор и поволокся в расположение части. Павел жадно курил, одну папиросу за другой. Сотрудники Смерша, прибывшие за ним, мялись у своей машины, пока не проявляли активность. Двор комендатуры освещался фонарями. Подошел взволнованный майор Сенцов — серый от усталости, с воспаленными глазами, выслушал историю и начал сдавленно ругаться:

— Словно знал, капитан, чувствовал, что что-то пойдет не так… Нельзя вам было одним ехать, сам виноват, какого хрена ты меня развернул с этой фашистской сволочью? Хотя странно, — недоуменно пожал он плечами, — зачем они на вас напали? Просто так — лишь бы напакостить Красной армии? Откуда они вообще взялись? Не подозреваешь, что в горах у них мог сохраниться некий объект, который они и патрулируют? Мы же в эти горы фактически не ходим — не до этого пока. Да и пролезть через них можно лишь с проводником. А проводники кто?

— Мне кажется, это связано с баронессой, — отозвался Павел. — Отслеживали ситуацию вокруг замка, туда — пропустили, а вот обратно по некой причине решили не выпускать…

— Баронесса что-то рассказала? — встрепенулся майор.

— Фактически ничего. Завтра будем разговаривать, Федор Михайлович. Хрень какая-то с цифрами. Мне еще Шалаеву докладывать о наших потрясающих успехах. Единственная радость — моя группа прибыла, — кивнул он на своих офицеров, которые с любопытством на них поглядывали.

— Группа — это хорошо, — согласился Сенцов. — Будет с кем работать вместо выбывшего Репницкого… А у нас поляки бузят, представляешь? Их «Народная милиция», которую создали по указу Гомулки, — цепные псы какие-то. Вскрыли подпольную ячейку разгромленной Армии крайовой у себя в управлении — ну, так говорят, мы пока не разбирались. За несколько часов арестовали больше тридцати человек, включая заместителя начальника управления Крыжовского. Кто-то сопротивлялся — его шлепнули. Теперь нам все это дерьмо разгребать… Сначала меня откомандировали вашей группе помогать, теперь уже решается вопрос о переводе на другой участок. Там, похоже, длинный хвост тянется — враги не только в руководстве милиции, но и в местном комитете Польской рабочей партии…