— Спасибо! — Гордей снова потряс его руку, не расслышав вопрос, — сколько я должен?

— Ничего не должны, это моя работа! — ответил Васька, — если хотите, можете взять вещи из машины, подвезу к гостинице. А то вы, — он махнул головой на стол, — вижу уже отметили Новый год… за руль нельзя…

— Да! Спасибо, было бы замечательно, — Гордей оглянулся в поисках своей одежды, — сплавлю ребенка и буду свободен!

Васька вопросительно посмотрел на Варьку, но та лишь плечами пожала. Гордей пошел в ванную и вышел оттуда уже в брюках и рубашке.

— Спасибо за плед, — он улыбнулся Варьке, — в жизни не забуду сегодняшний день!

«Я тоже, — грустно подумала Варька, — ну вот он и уходит… как я и хотела»

— Носочки могу оставить себе? Ботинок-то я потерял.

Варька кивнула головой и отвернулась.

— Пока ребенка одену… — она подошла к дивану и, стараясь не разбудить, принялась натягивать теплый комбинезон и шапочку. Алька открыла глаза, а затем вновь закрыла, — вот, держите…

— А вы чего такие грустные? — Дед Мороз не понимающе переводил взгляд с одного на другого. Он видел, что атмосфера накалена, но никак не мог понять почему.

— Спасибо, Варя, — сказал Гордей, неловко принимая ребенка из ее рук, — мы не договорили… я могу вернуться и…

— Хорошо, приходите завтра, — промямлила она, косясь на Ваську. «Только бы не понял!»

Они ушли. Варька заперла дверь. Опустилась на диван и вновь разревелась. От отчаяния, от того, что ничего не изменишь… От облегчения, что он не предавал ее и от не понимания, как жить дальше… Плакала и плакала, пока поток слез наконец не иссяк. И тут услышала, как заплакал Горыныч. Она захохотала сквозь слезы и пошла к сыну:

— Солнышко ты мое! Как ты вовремя!

Когда Гордей с Васькой вышли на улицу, вокруг вовсю кипела жизнь. Два парня лопатами отгребали снег, прочищая дорожки. Чуть поодаль трудился снегоуборщик.

— Сейчас дочистят и можно будет пройти короткой дорогой, между домиками, а пока давайте по круговой, я трактором расчистил. — он пошел впереди, показывая дорогу. В носках идти было холодно, но выпитое и известие о том, что Варька не замужем, грело изнутри.

Подошли к машине, Гордей передал ключи Ваське и попросил достать сумку из багажника. А затем они вместе залезли в большущий трактор с ковшом и поехали в гостиницу. «Это самый странный день в моей жизни…» — думал он, трясясь в тракторе с младенцем на руках.

А Васька был погружен в свои думы. «Где я его видел? Кого же он мне напоминает?»

До гостиницы доехали за считанные минуты. Трактор оставили у ворот, дальше пришлось идти пешком. На пороге Гордея уже ждала взволнованная мать. Красивая еще, несмотря на пенсионный возраст. С затейливой прической и в норковой шубке, она выглядела очень привлекательно. Побежала навстречу, приняла ребенка из рук и укоризненно сказала:

— Ну ты даешь, Гордей Гордеич!

— Что? Что Вы сказали? Гордей Гордеич? — воскликнул Васька, который успел уже его догнать. Тут в его голове все и сложилось! «Да он же на Горыныча нашего похож! Так вот почему Варька такая напряженная была!»

— Да, а что? — повернулся к нему Морозов.

— Ах ты, подонок! — закричал Васька и заехал Гордею аккурат по меж глаз. Тот, явно не ожидавший такого от приветливого хозяина санатория, не устоял на ногах и упал в сугроб. Васька упал следом, стараясь заехать еще раз. И в глаз и в челюсть и под дых!

Мама Гордея охнула, прижав ребенка у груди и хотела позвать на помощь, но два охранника уже и так бежали, побросав лопаты.

Разнять мужчин оказалось делом не простым. Они вставали и падали, бросались друг на друга, отталкивая охранников.

Когда, намяв бока друг другу, остановились отдышаться, у Гордея уже начал заплывать глаз, а у Васьки была разбита губа.

На следующее утро Варя встала разбитая. Предыдущий вечер выдался слишком напряженным, если не сказать хуже. Еще повезло, что Горыныч уснул быстро.

«Надо сообщить Гордею о ребенке, пока он не узнал сам… Боже, он меня не простит…»

Жизнь вновь сделала неожиданный кульбит. Еще сутки назад мысль сказать о Горыныче вызвала бы в ее душе протест и возмущение. А теперь она поняла, что совершила тогда… Ослепнув от обиды лишила Гордея ребенка, а Горыныча отца. Следовало сказать ему в любом случае. Или хотя бы написать… пусть через какое-то время… "Эх, Варя-Варя, редиска ты…"

Позвонила маме и попросила зайти, побыть с Гордеем.

— Доча! — мать ворвалась вихрем, — Васька подрался с твоим Гордеем Гордеевичем! Как он вчера у тебя оказался?

— Что? — Варька едва не рухнула, — как подрался?

— Васька отметелил его прямо на улице, да при родной матери! Так, рассказывай давай!

Варька в двух словах рассказала все матери. Та покачала головой.

— Да, доча, ситуация… Рассказал бы кто другой — не поверила!

— Да уж, сама до конца не верю, это чудо какое-то… И… я чувствую себя виноватой…

— Не казни себя, он мог бы и сказать, что у него брат близнец… Всегда виноваты оба!

— Но мама, он виноват в том, что не сказал про брата, а я не сказала ему о Горыныче!

— Мда… Но делать нечего, доча. Придется сказать… Раз он не негодяй, то должен знать.

— Он не простит меня, мама…

— Сначала точно не простит… Но если любит… — она вздохнула, понимая, как сейчас сложно дочери.

— А может и не любит больше… Год прошел…

— Чего гадать… Иди уже к нему. Ты ведь туда собиралась?

— Угу, мам, а Васька хоть не сказал ему про мелкого?

— Не сказал, вроде бы.

***

Ёлкина медленно брела по узкой тропинке меж сосен и елей (каламбур, да?) навстречу самому сложному разговору в своей жизни. Страшно было, до чертиков. «Он меня не простит! Ни за что не простит!»

Но скрывать свою тайну дальше, даже не думала. Он не мерзавец, другой женщины и ребенка в его жизни нет. Он имеет право знать! А дальше… Дальше будет так, как он решит. Варька убеждала себя, что поймет, примет любое его решение. Даже если рассердится и не захочет больше ее видеть. Никогда!

«Как он там вчера сказал? «не имел ничего общего с детьми и не горю желанием иметь?» Может существование ребенка его напугает, разочарует… Ох! Ну что же, будь, что будет!»

— С Новым Годом! Девчонки, а скажите мне пожалуйста, в каком номере остановился Гордей Морозов? — обратилась она к девочкам не рецепшене.

— С Новым Годом! Одну минуточку… В пятьсот десятом, а тебе зачем? — ответила одна из них, одетая в Поночку. Вторая стояла рядом в костюме Феи.