И другая деталь. Во всех городах перед матчем исполнялись государственные гимны СССР и США или Канады. А вот в Филадельфии после нашего гимна был исполнен гимн команды «Флайерс». Очевидно, это должно было еще выше поднять энтузиазм поклонников команды.

И еще из практики психологической обработки соперника.

Перед началом матча тренер команды Филадельфии Фред Шеро, писавший спустя какое-то время в журнале «Америка», что он раз сто прочитал книгу Анатолия Владимировича Тарасова о советском хоккее, прислал Константину Борисовичу Локтеву карикатуру из газеты, где был изображен сам Шеро, а рядом сидели две здоровенные гориллы — Келли и Шульц. И подпись: «С кем вы хотите соперничать, если во «Флайерсе» играют такие отчаянные забияки и громилы».

Стоит ли удивляться, что когда хоккеисты «Флайерса» выходили на лед, то взгляд у них был какой-то отрешенный, они как будто бы никого и ничего не видели.

Келли появлялся на льду всего несколько раз, он не искал шайбу, он искал соперников и был настолько несдержан и груб, настолько далек от хоккея, что, видимо, даже партнеры опасались его. Нас поразил случай, когда Келли и Шульц рванулись к Валерию Васильеву (этот динамовский защитник в матчах суперсерии выступал за ЦСКА), тот отскочил в сторону, и два игрока «Флайерса» с такой силой и страстностью врезались друг в друга, что мы просто опешили.

Чем же объясняется эта неслыханная даже в условиях НХЛ нервозность? В чем причина ажиотажа вокруг матча ЦСКА в Филадельфии? Почему вдруг и клуб, и его поклонники придавали такое невероятное значение этому матчу, последнему в восьмираундовой суперсерии, которую провели в США и Канаде московские команды «Крылья Советов» и ЦСКА?

На том предматчевом банкете, который я вспоминал, старшему тренеру команды ЦСКА Константину Борисовичу Локтеву было задано много вопросов, и в частности, его спросили, согласен ли он с тем, что предстоящий поединок — это, в сущности, матч на первенство мира между клубными командами. Ведь «Филадельфия Флайерс» — обладатель Кубка Стэнли двух последних лет и, стало быть, сильнейшая команда Северной Америки, а москвичи — обладатели Кубка европейских чемпионов, девятнадцатикратные чемпионы СССР и общепризнанный многолетний лидер хоккея на нашем континенте.

Константин Борисович ответил, что он отнюдь не склонен переоценивать значение предстоящего поединка. Во-первых, для ЦСКА завтрашняя игра не такое событие, как для «Флайерса», это лишь один, всего один матч из серии.

Во-вторых, армейцы ставили себе цель выиграть не одну какую-то встречу, а всю серию в целом, и цели своей уже достигли. Накануне последнего поединка в трех проведенных матчах советские хоккеисты набрали пять очков из шести возможных — выиграли у «Нью-Йорк Рейнджере» — 7:3, у «Бостон Брюинз» — 5:2 и сделали ничью с «Монреаль Канадиенс» — 3:3, и потому последняя игра уже никак не влияет на общий исход всего турне ЦСКА по Северной Америке. Кроме того, у нас нет никаких оснований особо выделять игру в Филадельфии; в конце концов, клуб Монреаля, семнадцатикратный обладатель Кубка Стэнли, и команда Бостона более прославлены.

В-третьих, к матчу на первенство мира, сказал наш тренер, специально готовятся, мы же на полную мощь, с максимальной отдачей сил и нервной энергии провели все предшествующие матчи и даже потеряли в них двух центральных нападающих ведущих звеньев Владимира Петрова и Виктора Жлуктова, кроме того, выбыл из строя и защитник Геннадий Цыганков, который в паре с Владимиром Лутченко в трех предыдущих матчах не позволил канадцам забросить ни одной шайбы.

В-четвертых, продолжал Локтев, вся серия — это, в сущности, подготовка к Олимпийским играм, которые начнутся через три недели. Для любого спортсмена Олимпиада — это громадное событие, которого ждут, к которому готовятся многие годы.

И, наконец, последнее — предстоящий матч никак нельзя рассматривать как первенство мира хотя бы потому, что титул сильнейшего надо оспаривать в равных условиях — или на нейтральном поле, или в серии из четырех-шести матчей, сыгранных на льду каждого соперника. Разумеется, все это при соответствующем разрешении ЛИХГ (Международной лиги хоккея на льду) и после разумной и основательной подготовки.

Наши хозяева были разочарованы таким ответом. Слишком большие надежды возлагали они на этот матч, победа «Филадельфии Флайерс» должна была реабилитировать профессиональный хоккей в глазах его многочисленных поклонников.

Оба советских клуба — и «Крылышки» и ЦСКА — выиграли свои турне. Профессиональные хоккеисты одержали три победы и проиграли только один матч. Мы, как я уже говорил, набрали к приезду в Филадельфию пять очков из шести возможных.

Наши победы потрясли воображение спортивной общественности Северной Америки. В одной газете задавался вопрос, не русские ли, в конце концов, изобрели хоккей, в другой после нашей впечатляющей победы в Нью-Йорке — через всю страницу — звучал призыв: «Отдайте им Кубок Стэнли, пусть только уедут домой!»

И вот теперь — последний шанс НХЛ.

Разумеется, мы понимали, что нам противостоит чрезвычайно сильный клуб. Разумеется, мы хотели выиграть. Но в то же время понимали, что силы наши уже во многом не те, что были накануне первого матча. В сущности, суперсерия практически существовала только для «Крыльев Советов» и ЦСКА: американские и канадские клубы проводили только по одной игре — они заранее изучали нас, смотрели, как мы действуем в атаке, в обороне, как строим контратаку, как защищаемся в меньшинстве. А вот для нас каждый новый соперник был загадкой, величиной неизвестной. Добавьте к этому, что в спорте успех во многом зависит от душевного подъема, от страстности, с которой борются за шайбу или за мяч соперники, и вы согласитесь, что собраться на один-единственный матч проще, нежели на четыре, сыгранных за короткое время. А ведь каждый из наших противников был достаточно авторитетным, знаменитым клубом, одолеть который нам хотелось не меньше, чем «Филадельфию Флайерс».

Естественно, что к последнему матчу мы были уже весьма потрепаны, потеряли ряд хоккеистов.

Но эти потери были, так сказать, естественными, неизбежными, поскольку в игре, даже самой корректной, может случиться всякое.

За океаном играют во многом в другой хоккей, и потому накануне серии была достигнута договоренность, что матчи будут корректными, что печальные случаи, имевшие место во время встреч со сборной Канады в 1972 году и во время игр с командой Всемирной хоккейной ассоциации (ВХА) в 1974-м, не повторятся. Мы были предупреждены руководством Спорткомитета СССР, что можем прекратить матч и даже прервать серию, если хоккеисты НХЛ нарушат соглашение и снова предложат нам вместо хоккея одну из разновидностей бокса на льду.

На мой взгляд, наши соперники в целом придерживались соглашения, и если случались все-таки отступления от договоренности, если спортсмены порой забывали о корпоративной этике, о правилах, о том, что мы и в пылу игры должны оставаться джентльменами, то эти нарушения не носили злостного характера.

Переводчик команды, советские работники знакомили нас с местной печатью, с прогнозами на каждый матч и на серию в целом, и мы знали, какое громадное значение придается заключительному поединку. Однако мы полагали, что это будет корректная игра. Такая же, как поединки в Нью-Йорке, Монреале и Бостоне. Еще накануне наших первых матчей канадская печать, обсуждая предстоящую «встречу в верхах на льду», обращала внимание на важность корректного поведения спортсменов, называла «самым позорным» эпизод, который произошел во время матчей советских хоккеистов с командой ВХА — канадский хоккеист Рик Лей ударил меня после свистка, извещавшего о конце периода, в тот момент, когда я повернулся к нему спиной.