Дон Арден сказал им забыть об этом альбоме, завершить гастроли, а потом записать новый, который смогут продать и на котором уже не будет заметно никакого влияния Миэна. Но то, что осталось от их лучших качеств после длительных сражений с бывшим менеджером, окончательно рассыпалось в пыль из-за того, что они в чудовищных количествах принимали наркотики. Последний концерт тура в поддержку Sabotage дали в лондонском «Хаммерсмит-Одеоне» в январе 1976 года; это шоу изначально было запланировано на ноябрь 75-го, но его пришлось перенести после того, как пьяный и обдолбанный Оззи разбился на мотоцикле и травмировал спину. Травма оказалась несерьезной, но неделю, которую ему дали для отдыха, он провел почти без сознания, принимая морфий и сильные обезболивающие. Теперь же, незадолго до концерта, на репетициях в Уиллесдене, среди музыкантов наконец-то началась безнадежно запоздавшая дискуссия о том, насколько их репутация ухудшилась за последние два года – и почему.

– Мы сказали: так, давайте завязывать с наркотой. Нам приходит п*здец. Когда мы начинали, нам было достаточно просто выпить пивка и дунуть, и все. А теперь у нас везде этот зло*бучий порошок, и все постоянно несут какую-то херню. Давайте завязывать с коксом. В общем, был у нас концерт в «Хаммерсмит-Одеоне», и я думаю: «Б*я, как мне теперь после концерта-то жить?» Потому что после концерта тебя ждала понюшка кокса – ну, знаешь, как кусок сахара для лошади после скачек. В общем, мы вышли на сцену, и мне было очень хреново. А они играют Hole In The Sky, и ребята играли, сука, как демоны! И я такой: «Знаете, а я прав, без кокса реально лучше! Нам не нужно это дерьмо!» А потом на второй песне все как-то замедлилось. Музыка просто остановилась. А потом третья песня… – Он пропел очень медленный рифф. – И я такой: «Что за херня вообще?» Смотрю на них, а они такие… – Оззи изобразил, как потирает нос и смотрит куда-то вдаль. – Перед выходом на сцену они все снюхали по паре дорожек! А я, как последний долбо*б, ничего не принял!

В следующем году группу ждал резкий спад – как на личном, так и на профессиональном фронте. Настоящим похоронным маршем стало появление на британской сцене во второй половине 1976 года первой волны релизов самопровозглашенных панк-рокеров вроде Sex Pistols (Anarchy In The UK) и The Damned (New Rose). К началу 1977 года первые пластинки выпустили The Clash, The Stranglers, The Jam и толпы их последователей, и британская музыкальная сцена изменились навсегда. Sabbath и в первой половине семидесятых чувствовали себя не слишком «в струе» господствовавших тогда рок-трендов, а сейчас им и вовсе казалось, что они безнадежно отстали. Paranoid, может, и была любимой песней Джонни Роттена, но имидж Sabbath – длинные волосы, брюки клеш, огромные кресты, которые они до сих пор носили и на сцене, и вне ее, – однозначно определял в них Врага. Особенно для отлично чувствующих моду музыкальных газет, которые – в частности, NME и Sounds – решили полностью поддержать восход новой эры, обещанной панком. Хард-рок и хеви-метал переживали радикальную перестройку. Алан Льюис, тогдашний редактор Sounds, вспоминает:

– Группы вроде Sabbath и Purple внезапно стали казаться старомодными, потерявшими связь с реальностью, причем даже для фанатов рока, которых куда больше интересовали новые группы вроде AC/DC, Van Halen и Kiss. Какое-то время действительно казалось, что время Black Sabbath и прочих безнадежно ушло. Что они уже никогда не вернутся – может быть, разве что в Америке. И даже там их вытесняло новое поколение тяжелых рок-групп.

Великобритания переживала перемены в музыкальном и культурном авангарде, а Black Sabbath еще больше удалились от происходящего, в буквальном смысле покинув страну. Дон Арден призывал их отправиться в налоговую ссылку. По иронии судьбы они попытались избежать губительных ударов британской налоговой службы в тот момент, когда доходы у них были на самом низком уровне с тех пор, как они начали пять лет назад продавать пластинки. Реакция Тони Айомми была простой – он еще глубже погрузился в процесс записи. Айомми стал придумывать новый, еще более грандиозный саунд Sabbath, работая над материалом в студии «Критериа» в Майами – дежурной студии для британских налоговых беглецов, которые хотели записываться в теплой, солнечной и расслабленной обстановке и при этом избежать нашествия кучи прихлебателей, как в Лос-Анджелесе. Он ничего не знал о новом направлении, в котором решил двинуться мир рок-музыки. Остальные уже настолько привыкли, что Тони полностью заведует музыкой, что даже не приходили сами, а просто ждали, когда их позовут что-нибудь сыграть.

– Должен признаться, – позже говорил Тони, – что это было настоящее безумие. Если я приходил в репетиционную комнату и не мог ничего придумать, то мы ничего не делали. В общем, дошло до того, что надо было обязательно что-то придумывать, а если не получалось, то я очень злился и огорчался. Мне казалось, что они на меня смотрят и думают: «А, ну он что-нибудь придумает». И под конец стало очень тяжело.

Это было началом конца оригинального состава Black Sabbath как творческой силы, сочиняющей песни. Чем больше времени они проводили во все более роскошных и далеких студиях, чем больше употребляли кокаина, героина, травки, пива, коньяка и прочих веществ, которые должны были стимулировать творческий процесс, тем хуже становились их последние альбомы. Кокаин тогда лишь подстегивал ощущение паранойи и неуверенности в себе и портил музыку. Дисциплина, конечно, вообще не была характерной чертой для рокерского образа жизни семидесятых, но сейчас четверка окончательно утратила контроль над собой, и ее было почти невозможно спасти. Это были последние дни Рима, и Black Sabbath горели, а Тони Айомми по-прежнему перебирал струны среди пламени.

В те дни Тони говорил в интервью журналу Circus: «Мы лучше контролируем то, что происходит… нам приходится думать о тех сторонах бизнеса, о которых мы даже и не задумывались в прошлом. Это дает более широкий кругозор, потому что теперь мы можем делать все, что захотим». Классическое подкрепленное кокаином заблуждение; читаешь эти строки и буквально слышишь, как кто-то царапает лезвием стекло. «Все решения мы принимаем вчетвером, и все должны их поддерживать».

Воспоминания Оззи о Майами были совершенно другими.

– Золотым периодом Sabbath для меня были Master Of Reality, Volume 4, а потом альбом, который я считаю вершиной – Sabbath Bloody Sabbath. Дальше, конечно, было несколько хороших песен, но на них не хватает тех эмоций, потому что мы сражались со всем гребаным миром. Мы уже привыкли бороться с системой.

Хуже того, группе начало казаться, что Дон Арден перестал уделять им внимание. Когда продажи Sabbath пошли на спад, продажи ELO, напротив, стали резко расти. Их альбом 1975 года Face The Music стал первым, который попал в американский Топ-10. Работа над следующей пластинкой, A New World Record, шла в Мюнхене одновременно с безуспешными творческими поисками Sabbath в Майами. ELO, ко всему прочему, выпускали синглы, становившиеся хитами по всему миру; Black Sabbath такого добиться не удалось. Была и еще одна важнейшая разница: Джефф Линн и ELO очень быстро набирали популярность. Пока Тони Айомми с трудом пытался дописать новый альбом Sabbath, от которого лейбл ждал лишь довольно скромной прибыли, предварительных заказов на новый материал ELO набралось столько, что альбом сразу после выхода стал платиновым. Не стоит и говорить, что Дон проводил куда больше времени в Германии с готовыми к работе ELO, чем с медленно рассыпавшимися Black Sabbath в Америке.