— Ну здравствуй, новая жизнь! — улыбнулась я.

Месяц спустя…

Я не поехал домой сразу после больницы, хотя очень хочу. Есть одно незавершенное дело, которое не даст мне спокойно спать. Поэтому сразу после выписки я отправился в тот самый недостроенный коттедж, где держали Миру, потом меня, а теперь…

— Ну здравствуй, Макаров! — меня накрывает яростью с головой. Глубокое дыхание помогает не сорваться и не убить эту гниду прямо в эту секунду.

За месяц он заметно осунулся. Выглядит хреново, но глаз не опускает. Смотрит прямо на меня. Гордый щенок! Чтобы он не сдох от холода, его держат в комнате, в которой он держал Миру. Охрана не дает ему и шагу ступить бесконтрольно. Стас поставил камеры по всему периметру, плюс сопровождение даже в туалет. Обеспечили ему “шикарную” жизнь по полной!

— Убивать меня пришел? — спросил он, гордо вскинув голову.

— Э, нет. Это было бы слишком просто. — А я хочу, чтобы ты жил. Долго жил… И мучился. — я хищно улыбнулся. Выдержка Кирилла дала сбой, и он шарахнулся в сторону. Умный мальчик!

— Ну так чего же ты тянешь? — выплюнул он.

— Наслаждаюсь. — моя улыбка стала шире, а он поежился.

Преодолел расстояние между нами за пару шагов и впечатал его в стену, вышибая воздух из легких. Он даже не сопротивляется. Не интересно. Первый точный удар, приятный хруст. Треснуло ребро. Ломать его в планах нет, но вот помучить… Он застонал и согнулся. Надавил рукой на плечо, не давая ему сползти вниз и закрыться. Второй удар прямо в живот коленом, и он закашлялся и снова застонал. Скучно! Какого хрена он не сопротивляется? Макаров ты ли это? Я ведь не так силен сейчас, парень! Он разогнулся и гордо посмотрел на меня. Только хмыкнул и с удовольствием разбил ему рожу, ломая нос и выбивая пару передних зубов. Забрызгал кровью футболку. Хреново. Мира испугается, а переодеться не во что.

— И это все? — сплевывая кровь на пол, спросил этот ублюдок. — Я трахал твою бабу, а ты всего лишь разбил мне морду?! — знаю, что врет. Пока Мира была тут, он не тронул ее, но сама эта фраза выбесила на столько, что я с ноги вырубил засранца. Тот кучкой осел у стены.

— Забирайте. — отдал короткую команду ребятам за дверью. — Стас, приберетесь? — он утвердительно кивнул.

Макарова погрузили во внедорожник и повезли в город, в мою клинику. Там нас уже ждут. Этот сученок быстро пришел в себя, запачкал Стасику сиденье, о чем последний ныл полдороги.

— Опять тачку в химчистку сдавать.

— Работа у тебя такая. Крепись! — усмехнулся я.

Родная хирургия встретила меня вечерней тишиной. Редкие пациенты бродят по коридору. Персонал занят своими делами, здороваясь со мной короткими кивками. Ну прямо радужная атмосфера! Никогда раньше не замечал. Наверное, я провел в больнице слишком долго и все просто дико раздражает.

Когда мы подошли ко второй операционной, у Кирилла от удивления брови забавно поползли вверх.

— Что, решил на органы меня разобрать? — усмехнулся он и тут же поморщился от боли. Из разбитой губы снова засочилась кровь.

— Почти. — ответил ему. — тут ждите, я позову! — отдал распоряжение Стасу и его амбалам, и зашел в святая святых.

Проверил все, что было подготовлено для операции. Переговорил с ассистентом и анестезиологом о деталях и молчании, что входит обязательным пунктом в контракт каждого сотрудника клиники. Все, что происходит в стенах клиник, остается тут. За нарушение этого пункта сотрудникам грозят крайне неприятные санкции.

— Заводите. — Кира завели в просторное холодное помещение. Он огляделся по сторонам. В глазах блеснула паника. — Прошу. — указал ему на операционный стол, но он, естественно, остался стоять на месте. — Стас, помоги, будь другом.

Его подхватили с двух сторон и усадили на стол.

— Советую не дергаться. Не туда вколют анестезию, будет крайне херово!

Макаров замер. Только частое дыхание выдавало степень его страха. Это был именно страх. Он хорошо ощущался в пространстве.

Эпидуральная анестезия — замечательная вещь. Я хочу, чтобы он осознавал, что я с ним буду делать. Парни уложили его на стол и покинули стерильное помещение. Занавесочку перед мордой повесил, чтобы сознание от увиденного не потерял. Так будет не интересно.

— Что ты задумал, Кравцов?! — наконец прорезался голос.

— Ничего особенного. Я просто сделаю так, что род Макаровых прервется на тебе. Нехуй плодить сволочей!

— Не смей! — паника. Пульс участился, давление подпрыгнуло.

— Макаров, ты хочешь сдохнуть на этом столе? — поинтересовался совершенно спокойно и приступил к операции.

В операционной раздался крик отчаяния, но его никто не услышит. Вторая операционная находится в удалении и сюда редко кто заходит без необходимости.

Через час я закончил.

— А ты жесток, Сан Саныч. — прокомментировал результат моей работы ассистент.

— Поверь, кастрация в его случае — это акт гуманизма. — хмыкнул я. — Увозите. — и Кирилла забрали в палату реанимации. Уже завтра его переведут в обычную, а через 10 дней он отправится к папочке жаловаться на жизнь.

Уже собрался ехать домой, как вспомнил, что в кабинете всегда есть пара чистых рубашек. С моей профессией никак без такого запаса. Переоделся и двинулся домой. НАКОНЕЦ ДОМОЙ!

Время позднее, не стал звонить. Открыл дверь своими ключами и тихо вошел в квартиру. Бросил ключи на тумбочку, они громко звякнули. Тихо зайти не вышло. Вздохнул, поражаясь собственной глупости… или усталости… День был тяжелый. Разулся, зашел в гостиную и застыл. Я так отвык, что меня дома кто-то ждет, что тут вообще есть кто-то кроме меня, что картина перед глазами стала приятным шоком.

Тихо работает телевизор, показывая какую-то ночную передачу, которую никто не смотрит. В гостиной горят только настенные светильники, заливая ее приглушенным теплым светом. Мира, рассыпав длинные светлые локоны по подушке, свернулась, подтянув колени к животу, и сладко спит, прижимая к себе посапывающую Алиску. Сердце сжалось от умиления и тихого счастья.

Нашел пульт на столике рядом с диваном и выключил телевизор. Аккуратно убрал руку Миры с дочери, взял малышку на руки. Она начала просыпаться, заворочалась в пеленках и закряхтела.

— Тшшш… Тише, моя девочка. Спи. У папы большие планы на эту ночь. — улыбнулся и поцеловал ее в лобик. Алиса, будто поняв, что я от нее хочу, закрыла глазки и снова сладко засопела. Не сдержал улыбки. Я стал часто улыбаться в последнее время. Отвык.

Уложив дочку в детской, вернулся вниз, налил стакан воды, облокотился на барную стойку локтями и просто смотрю, как она спит. Такая красивая, нежная, совсем маленькая и хрупкая. Но такая сильная. Невероятно сильная! Я стою, мысленно восхищаюсь и завидую сам себе. Дебильная счастливая улыбка не сходит с довольной рожи. Капец!