Вот и всё. Оревуар! Здоровья вам и крепких сандалий — чтобы дойти до Чичен-Ицы! Я отправляю вас в путь! Мы все забыли, что в наших жилах течёт кровь конквистадоров. За горсточки перца или корицы они были готовы плыть на край Земли на утлых суденышках! А мы пойдем за истиной! Теперь обнимемся! Я обниму каждого, кто откроет мне объятия.

И команданте сошел с террасы и принялся обниматься со всеми подряд.

Алене показалось, что, когда команданте начал сходить по ступеням в толпу и все охранники сдвинулись со своих мест, у дверей в дом мелькнул Поль. Именно Поль, а не Виктор — Алена не могла ошибиться.

— Поль! — Она махнула ему рукой.

Но он уже исчез — будто привиделся в фиолетовой тени галереи.

Алена привстала на цыпочки, но все с тем же успехом — отыскать кого-нибудь в этой толпе было невозможно.

Тем временем Тутмос был уже рядом. Алена вдруг разглядела, что на кителе у Тутмоса приколота медаль «За оборону Ленинграда ».

Алена набралась храбрости и шагнула вперед, позабыв обо всех предупреждениях Сущинской.

— Я из портала «Глобал». Один вопрос, команданте. Что значат для вас врата, вы можете объяснить?

Черные очки Тутмоса повернулись к Алене. Вблизи он выглядел некрасивым, но значительным: смуглое лицо, немного приплюснутый нос, четко очерченные губы. Такие рельефные губы бывают у бронзовых статуи.

— Могу объяснить, что значат врата для меня. И для всех вас. Для всех людей. Но вы, к сожалению, сеньорита, не поймете.

— Хотя бы намекните.

— Бесполезно. Хотя я попробую. Вот подсказка: подумайте, милая сеньорита с волосами цвета солнца, зачем люди уходят из дома?

— Что?

— Я же сказал, вы не поймете.

4

Вечером на террасе установили как минимум пятьдесят раскладушек. Все места с краю мгновенно заняли. Едва Алене удавалось добраться до какой-нибудь раскладушки, как на ней тут же оказывались чьи-то вещи и кто-нибудь непременно объявлял, что место занято. Алена забиралась все дальше и дальше — к самому центру (проходы узенькие, двоим не разойтись), но всегда находился человек куда проворнее. Ей стало казаться, что чьи-то сумки, да и сами люди, падают на раскладушки прямо с неба. Наконец она приметила пустое ложе... Ну вот! Удача! Она бросила на одеяло рюкзак, следом сама растянулась на хлипкой койке. О Боже, какое блаженство — просто лежать и ощущать, как гудят уставшие за день с непривычки ноги. Как-то Виктор предложил ей отправиться с рюкзаками в поход по Йеллоустоунскому заповеднику — у него как у портальщика было разрешение на подобные причуды.

«Но сначала прогуляемся по ближайшему лесу в качестве тренировки», — решил Виктор.

Рюкзачок поначалу казался легким. Потом он стал противно резать плечи, потом она перестала чувствовать спину. Через пять километров ей стало казаться, что она не сможет сделать ни шагу. Через десять Алена упала и отказалась вставать. Так что испытания она не прошла...

— Вас интересует, что я думаю о вратах?

Алена узнала голос Поля Ланьера. В первый миг ей показалось, что она спит и слышит его голос во сне. Она спит с открытыми глазами, видит черное, усыпанное яркими звездами небо, слышит слабое гудение приборов, отгоняющих насекомых, и слышит голос Поля. И во сне она счастлива. Поль здесь, она нашла его!

— Если можно, подробнее, — теперь говорила Снайперша.

А эта девица зачем пробралась в ее сон?

— Я знаю, для чего открылись врата. Взорванная во время войны бомба вырожденного пространства — всего лишь ключ. Брата — это двери в новый дом. Понятно? Это врата исхода. Когда один нападает на другого, естественная реакция животного (как и человека) — бегство. Только когда бежать некуда, когда тебя загнали в угол, ты начинаешь драться. Во всяком случае, так ведет себя большинство. Так вот, когда одна половина человечества загнала другую в угол, открылись врата. Это был великолепный шанс. Можно было не драться, а уйти. Но мы предпочли драку.

— Уйти? Забавно. И кто должен был уйти? Мы или востюги? Разве не они начали войну? Или вы забыли: Восточный нанес первый удар!

— Я думаю, что мы. Потому что мы более подвижны, мы в большинстве своем в душе бродяги.

— Что вы сказали? Оставить все востюгам? Нашу старушку Землю и перебраться за врата?

— Почему бы и нет? Ведь выбирали Новый свет взамен Европы. И неплохо, в конце концов, там все обустроили.

— Нет, ни за что, ни за что! И потом — врата были открыты всего лишь три месяца. Через них не прошли бы все миллионы и миллиарды.

— Дьявол! Кто взял мою бутылку с водой! — раздался рядом незнакомый женский голос. — Я спрашиваю, какая сволочь слямзила мою воду?

В этот миг Алена поняла, что не спит. Она вскочила. Никакого сомнения, голоса Ланьера и Снайперши доносились с верхней террасы.

Алена помчалась, перемахивая через раскладушки, иногда прыгая по чьим-то вещам и кроватям, кажется, наступала на чьи-то тела. Ей было плевать. Как попасть на верхнюю террасу? Похоже, лестница на террасу отсутствовала — пройти можно было только через холл. Она кинулась в дом. Просторная зала была заполнена людьми. Одни лежали на полу на надувных матрасах, другие сидели, собравшись в кружок.

Алёна завертелась на месте, не зная, куда ей идти. Назад? Вперед? Как добраться до Поля? Она шагнула к двери, ведущей в боковой коридор. Молодой человек в белой полотняной рубашке и таких же штанах загородил ей дорогу.

— Сюда нельзя, сеньорита.

— Пустите, мне надо, просто необходимо! — Она попыталась пройти.

— Нельзя, сеньорита! Личный приказ команданте!

Похоже, эти слова должны были действовать на участников марша, как заклинание. Но для Алены в них не было магии. Она попыталась поднырнуть под выставленную вперед руку охранника и прорваться в коридор. Тот обхватил ее. Она попробовала ударить его по ноге — не попала.

— Поль! — завизжала она. — Поль! Помоги же!

Дверь в коридор отворилась. На пороге стоял Поль Ланьер.

— Припусти её! — приказал он.

1

Валгалла — это огромная нора, лабиринт без минотавра, который расширялся с каждым днем. Отбойные молотки долбили стены, их грохот слышался целыми днями непрерывно, стихая только ночью на пять или шесть часов. Говорят, император Валгаллы спит только пять часов, и все должны следовать его примеру.

Виктор проснулся, потому что все тело занемело от неудобной позы. Прислушался. Пока еще тихо. Но тишина была напряженной, готовой в любой момент взорваться.

Виктор включил свет. Лампа под белым абажуром осветила его скромную комнату: столик, застланный белой аккуратной салфеткой (ткань напоминала резину), простыни на кровати такие же — чистые и немного скользкие. Сколько он проспал? Час? Два? Сутки? Не определить — он устал от постоянного недосыпания. А сколько он всего в Валгалле? Неведомо. Он давно потерял счет времени. Да и зачем считать? Время здесь идет иначе, нежели в остальном мире. Здесь все подчинено воле императора. Император скажет времени — ускорься, и оно побежит, как бешеное. Скажет — замри, и оно остановится. Это один из мифов Валгаллы, который никто не станет опровергать.