— Я вас понимаю, — перебил он меня, — но, поскольку вы ставите меня в безвыходное положение, я буду вынужден прибегнуть к этому средству. Уверяю вас, что говорю это вовсе не с целью какого-либо давления на вас, а лишь в надежде, что ваш муж признает мои доводы уместными и уговорит вас выполнить эту просьбу.

Я прикусила губу. Что я могла ему сказать? Пришлось согласиться. Не могу без отвращения думать о том, что ждет меня завтра. Милый боже! Пусть бы его уже, наконец, схватили или пусть бы он смог убежать. Хоть бы уже все это закончилось!

Дома застала записку от дяди Альбина. В ней только два слова: «Никаких новостей».

Знаю только одно: так жить я больше не могу.

Все произошло так, как было предусмотрено детально разработанным планом. В одиннадцать я пошла в банк. В сейфовом зале и в вестибюле было человек двадцать человек. Бледная от волнения, я отворила дверцу. Руки у меня дрожали. Внутри действительно было два небольших пакета. Я спрятала их в карман.

Как неприятно, когда за тобой следят. Правда, я не знала, кто следит за мной, но прямо-таки ощущала на себе пронзительные взгляды. Хоть меня и уверяли, что мне ничто не угрожает, я почувствовала страх. Вдруг мне вспомнились все гангстерские и шпионские фильмы. Каждую минуту откуда-то сбоку или сзади могли прозвучать револьверные выстрелы…

Ничего такого, однако, не произошло. Я вышла на улицу, перешла на другую сторону. Оглянулась вокруг. Позади меня были обычные прохожие, ничем не отличавшиеся от тех, которых я видела каждый день. И все же я ускорила шаг.

Когда я, наконец, оказалась дома, ноги подкашивались. Меня уже ждал майор, одетый в гражданскую одежду. Какое счастье, что не было Яцека. Как бы я выкрутилась перед ним по поводу этого визита? Майор взял у меня пакеты, внимательно их осмотрел и сказал:

— Я должен забрать их с собой. Часа через два вы получите их обратно.

— Зачем они мне? — испуганно воскликнула я.

— Нужно, чтобы они были у вас. Тоннор или сам за ними явится, или кого пришлет. От вас требуется лишь отдать эти пакеты. Если это будет днем, то сразу же, как только тот человек выйдет, вы приподнимите занавеску на этом окне таким образом.

Он показал мне, как я должна поступить.

— Ну, а если, — продолжал, — будет уже темно, вы трижды зажжете и погасите свет. А уж мои люди будут знать, что это значит.

Я хорошо знала, что никакие просьбы и уловки не помогут. Поэтому пришлось согласиться. Особенно меня возмутила мысль, что из-за всего этого мне придется все время сидеть дома. Не могла же я допустить, чтобы Роберт или его посланец пришел сюда в мое отсутствие и попал — что вполне возможно — на Яцека.

Я сказала об этом майору, но он меня успокоил:

— На этот счет можете не бояться. Уверяю вас, тот, кто придет, будет совершенно точно знать, дома ли вы и даже одна или нет. Таких вещей наугад они не делают.

Мы как раз сидели с Яцеком за обедом, стараясь выглядеть непринужденными и веселыми, когда в прихожей раздался звонок. Я подхватилась как ужаленная. Наверное, я с ума сойду от этих звонков. Каждый раз бросаюсь сама открывать дверь. Яцек смотрит на меня с все большим подозрением. Пусть думает что хочет.

На этот раз на пороге стояла девушка. Она спросила меня:

— Вы пани Реновицкая?

Когда я это подтвердила, она кивнула головой и протянула мне пакеты.

— Это прислал вам пан майор.

Я прямо из прихожей направилась в ванную комнату и спрятала пакеты за ванну. Туда наверняка никто никогда не заглядывает.

— Что там такое, дорогая? — спросил Яцек, когда я вернулась к столу.

Я чуть не плакала. Ну что я должна была ему ответить?

— У каждого свои неприятности… — прошептала я.

Больше он ничего не спросил. Ведь он такой деликатный. Понял намек и счел уместным не добиваться от меня объяснений, потому что и сам не хочет говорить о своих горестях.

Я почти с радостью узнала, что он до конца дня будет занят. А вечером едем на бал. После него буду усталая и наверняка засну.

Обычная женщина на моем месте уже давно бы сошла с ума.

На балу я не была. У меня был такой приступ мигрени, что не помогли никакие порошки. Сегодня под глазами — темные круги, и выгляжу старше своих лет. Как обычно, после порошков я плохо спала. Однако эта усталость имеет и свою положительную сторону: все события, все опасности, весь окружающий мир — все это кажется мне не таким важным, и куда меньше волнует меня. Решила целый день провести дома, в халате. На пять пригласила нескольких знакомых и Тото. Сидели до семи. Они показались мне скучными, а разговоры их были такие банальными и однообразными, что, когда они ушли, я почувствовала настоящее облегчение.

Собственно говоря, я и сама не знаю, что меня удерживает возле Тото. Странно, что я до сих пор не порвала с ним. Пожалуй, разве оттого лишь, чтобы эта дура, Мушка Здроевская, не вообразила, будто Тото бросил меня ради нее. А так мне бы было безразлично.

Яцек вернулся к ужину. Был чуть веселее и дал мне понять, что его личные дела могут наладиться. Весь вечер он был удивительно мил со мной. Он действительно единственный мужчина, которого я могу любить. Я даже сказала ему об этом. Это тронуло его не меньше, чем мое согласие выйти за него замуж.

Яцек поехал в Беловежи. Наша прощальная ночь была замечательная, и, как завершение этой ночи, день, пришедший ей на смену, тоже прекрасен. Утром выпал свежий снег. Все вокруг побелело. А над этим белым великолепием — голубой свод неба без малейшего облачка. Солнце светит так ярко, что глаза слепит.

Я проснулась радостная, с ясным предчувствием, что меня ждет нечто удивительно приятное.

Я не ошиблась: едва я успела позавтракать (все было такое вкусное!), как позвонил дядя Альбин. Я вскрикнула от удивления, услышав новость: розыскное бюро в Брюсселе напало на след мисс Элизабет Норман. Они там просто гении. Смогли обнаружить, что три года назад она жила в Биаррице на вилле «Флора» с мистером Фолкстоном и сама подписывалась как миссис Фолкстон. Они провели там целый сезон и считались влюбленным супругами. Доказательства и свидетелей найти будет нетрудно.

Это было уже хоть что-то определенное. Вот оказывается, какая она, эта пани! Сначала уходит от мужа, а затем шалит с каким-то паном, представляясь его женой.

Мы с дядей условились встретиться в кондитерской, чтобы все обсудить. Теперь я уже не имела причин избегать этой кондитерской. Опасность со стороны тети Магдалены мне больше не грозила. Дядя тоже был в прекрасном настроении. Известие из Брюсселя он получил перед самым вечером и уже успел его проверить. Он пригласил ту выдру на ужин и во время ужина направить разговор на Биарриц. Поскольку он бывал там не раз и хорошо знал все Бискайский побережье, ему удалось между прочим намекнуть, что когда-то он пережил там интересное приключение. С одной очаровательной испанкой, которая жила на вилле «Флора».