– Готовьте армию, но без моего приказа не нападать, хочу посмотреть на последнюю надежду Антанты, – он улыбнулся, но так, что некоторые из сереньких вздрогнули.

Он поднялся из-за стола, и остальные сделали так же, поклонились ему чуть ли не до пола, а затем ушли. Один Маратик сироткой остался стоять рядом и глазеть монстру в рот. Даже страшно подумать, что в его красивой голове творится. Монстр остановился на мгновение, а затем повернул к лестнице, полностью игнорируя серенького.

– Я так понимаю, в связи с этим решением нам стоит ускорить план Ферера? – спросил откуда-то сзади Маратик, когда монстр уже поднимался по лестнице.

Он остановился, слегка повернул в сторону заместителя голову, но ничего не сделал. Не могу сказать, что это за чувство, но идея монстру не понравилась.

– Нам некуда спешить, если ей приказано добыть планы, пусть сама их и добудет, – чувствую, как монстр самодовольно улыбается, и жалею, что не могу треснуть его чем-то тяжелым по голове.

– А она сможет? – очень недоверчиво отозвался Маратик, и его огреть по голове тоже захотелось.

Они что на самом деле так посмеивались надо мной, пока я серьёзно пыталась добыть эти планы? Вот же гады! Обоих прибью, как только выберусь из этого воспоминания!

– Посмотрим, – чувствую, как уголки губ монстра подрагивают, он насмехается надо мной.

Вот же, вот же… Да как он смеет?! Он улыбается, а в груди ноет боль, которую он терпит, даже не скривившись. Ничего себе у него выдержка! Они дошли до дверей апартаментов монстра и остановились. Монстр обернулся к заместителю, тот как раз хмурился из-за чего-то.

– Узнай где она, и приглядывай за ней на расстоянии, – отдал приказ монстр.

– Как прикажете, – соглашается заместитель.

– На расстоянии! – настаивает зачем-то монстр, заходя внутрь.

Я услышала звук плеска воды, точнее, он услышал. Рука потянулась к рукояти меча, но еле коснувшись, он одернул ее. Монстр слегка наклонил голову в бок, смотря на приоткрытую дверь в ванную.

– Да не может быть, – пробормотал монстр таким голосом, которого я никогда от него не слышала.

Главнокомандующий двинулся к ванной, быстрым шагом добрался до нее, а вот перед дверью на мгновение застыл. Резко нахмурился, так, словно специально сделал суровое выражение лица. Всплеснула вода, он открыл дверь, сделал шаг и остановился, смотря на ванну.

А посмотреть там явно было на что! Ну почему я так мало пены в тот раз использовала?! Все! Абсолютно все видно, от меня закрывающей руками рот, до небольшого шрама на левом бедре от коромысла. Я его убью, собственными руками придушу! Хотя я тоже хороша, зачем тогда полезла в его ванную? Он прекрасно видел, что я там, но почему-то развернулся и вышел в спальню.

Чувствую, как он улыбается, а в груди растекается еле заметное тепло. Конечно, я там, в ванной задыхаюсь, почему бы ему не улыбнуться?

Провел рукой по броне и нажал на одну из чешуек, легко снимая перчатки. Затем он поднял руку и щелкнул на одну из чешуек, снимая нагрудную броню. Причем он делал это так легко, а я не знала, как ее с него снять, все руки себе изрезала об эти чешуйки. Монстр снял броню, и под ней оказалась та самая одежда, что я видела на нем в тот день. Вычурная, такую обычно на показ выставляют, а не прячут под броней.

Монстр знал, что я там за ширмой мерзну, я даже чувствую, как он еле сдерживает улыбку, когда раздевается перед ванной. Красуется гадёныш! Не спорю, посмотреть есть на что, а я ещё и глаза закрыть не могу, так что приходится любоваться. Странно как-то смотреть от лица взрослого мужчины, все кажется хрупким, маленьким и ванна тоже не настолько огромна. Вода тёплая, но я почти не ощущаю ее, все тело точно окаменело. Это из-за того, что я ощущаю чужие чувства? Или дело в том, что серенькие все так чувствуют?

Он закрыл глаза, оставил меня без зрения, но с этими притупленными чувствами. Даже минута показалась невыносимой, пока в спину не кольнуло. Вроде он и сидит нормально, в теплой воде, а чувство такое, будто согнулся в неудобной позе. Что это? Так неприятно, а он почему-то слегка улыбается. Ещё какое-то время ничего не происходит, он будто слушает дыхание за перегородкой. Кто же знал, что я так громко дышу? Как какое-то огромное животное, честное слово. Надо поработать над своими привычками, а то ходить в чужую ванную так часто явно плохая идея.

– Раб, включи воду, – подал он голос именно тогда, когда я высунулась и попыталась сбежать.

Он сдерживает улыбку и смех, его веселит мой страх и замешательство. Подгоняет меня, пользуясь своей безнаказанностью. Из-под век наблюдает, как подхожу и открываю кран, прижав свои вещи к груди. Когда я попыталась снова уйти, он это увидел и меня остановил.

– Убери одежду, раб, – приказал он, а затем нетерпеливо добавил, – Я долго ещё буду ждать?

Наблюдает за мной сквозь ресницы. Сдерживает улыбку, пока приказывает убрать свою одежду и принести ему халат. Он просто издевался, играл со мной, как кот с мышкой.

– А спинку тебе не потерять? – очень даже двусмысленно предложила я в прошлом, а затем сбежала.

Как же глупо это было со стороны! Губы монстра подрагивают от улыбки, он открыл глаза и преспокойно наблюдал, как моя голая задница исчезает из виду. Как-то странно смотреть на себя вот таким плотоядным взглядом. Я так исключительно на конфеты могу смотреть, да уж больно они дорогие, всего пару раз в жизни пробовала. Сомневаюсь, что ему нужны от меня конфеты, скорее уж я сама.

– Я точно сошел с ума, – пробормотал он, открывая кран с холодной водой на максимум, и окунулся под воду с головой.

Видение его, нет, нашего общего прошлого исчезает. Реальность больно бьет по мозгам. Поцелуй не прекращается и, хуже всего то, что кажется ожидаемым, после таких-то воспоминаний. Он дает мне