Сегодня они решили начать с противоположного дома – вдруг из его окон кто-то что-то видел? На сей раз Андрей тоже был в штатском костюме, а не в форме, и потому приходилось показывать удостоверение. Глазков в дверях тогда еще не было, а вот цепочки уже были. Приоткроют узкую щель, посмотрят – и только тогда открывают.

Они обошли один подъезд. Заходили только в квартиры, окна которых выходили на улицу. Вышли во двор.

– Что-то сомневаюсь я, что с этого дома толк будет. Давай разделимся, – предложил Гиви. – Ты второй подъезд обходишь, а я в третий пойду. Быстрее получится.

– Как скажешь.

В душе Андрей был согласен с Гиви. Муторное занятие – сто раз спрашивать людей об одном и том же. Хорошо хоть, что на каждом этаже он опрашивал две квартиры, а не все четыре.

Андрей опросил жителей первого этажа, второго и поднялся на третий этаж. Внезапно раздался выстрел – недалеко, в доме. Но звук слышался с улицы, только приглушенный.

Андрей, перепрыгивая через ступеньку, помчался вниз, на ходу выхватывая из кармана брюк пистолет.

Только он выбежал во двор, раздался еще выстрел – со стороны соседнего, третьего подъезда, который должен обходить Гиви.

Андрей кинулся было туда, как распахнулось окно второго этажа, и оттуда, прямо на цветы маленького палисадника, выпрыгнул мужчина.

Андрей передернул затвор:

– Стой! Милиция! Подними руки, чтобы я их видел!

После приземления мужчина продолжал стоять на четвереньках, не поднимаясь, и рук его Андрей не видел.

– Давай поднимись на коленях – и руки! Руки! Только дернись, я тебе башку прострелю!

Мужчина стал медленно подниматься, держа руки поднятыми вверх.

Сзади раздалась трель свистка – такие выдавались дворникам и постовым, и Андрей на мгновение обернулся посмотреть кто там. Лучше бы, конечно, постовой, но во двор из-за угла вбежал дворник.

Воспользовавшись моментом, мужчина дернул руку вниз – за лежащим на земле оружием. Ни секунды не медля, Андрей выстрелил ему в плечо. Мужчина заорал от боли, и его рубашка окрасилась кровью.

Не сводя с него глаз и не опуская оружия, Андрей подошел и отшвырнул ногой револьвер.

Сзади, топая на весь двор, подбежал дворник:

– Что? Почему безобразие?

И он снова засвистел.

– Спокойно, милиция! – Левой рукой Андрей выудил из кармана удостоверение, показал его дворнику, и тот успокоился.

Андрей приказал раненому:

– Перевернись на спину!

Раненый, постанывая, перевернулся, и Андрей увидел его лицо – типично уголовная рожа.

– Ты его раньше здесь видел? – обратился он к дворнику.

– Никогда.

Левой рукой Андрей расстегнул на раненом пряжку ремня и выдернул его из шлевок.

– На живот.

– Да пошел ты, мусор!

Андрей выстрелил в землю рядом с головой раненого, и тот заорал от испуга и неожиданности.

– Ты чего, бешеный? У меня ухо заложило!

– А это чтобы ты с первого раза понимал.

Не дожидаясь повторного приглашения, раненый перевернулся на живот. Андрей сунул пистолет в карман и ремнем туго связал руки бандиту.

– Присмотри за ним, я быстро! – приказал он дворнику.

– Пригляжу, – кивнул тот.

Андрей кинулся в подъезд – его беспокоило, что не было Гиви. Что с ним? Почему и в кого стрелял бандит?

Оперативник сидел на площадке второго этажа, прижимая руки к окровавленному боку.

– Жив? Уже хорошо! Куда тебя?

– В грудь зацепило.

Андрей отвел руку Гиви в сторону – на левой половине грудной клетки расползалось кровавое пятно. Мельком Андрей взглянул на дверь – там было видно выходное отверстие, щепки торчали наружу. Бандит стрелял через дверь, услышав слово «милиция». Эх, Гиви! Почему же ты перед дверью встал, а не сбоку от нее? Этому Андрея еще в разведке учили, учили и позже – в спецшколе милиции.

– Гиви, ты посиди, а я сейчас, «Скорую» вызову.

Андрей выбежал во двор, к дворнику:

– Где у вас телефон?

– С торца дома вход. Там какая-то контора – у них есть.

Андрей побежал к углу дома и рывком открыл дверь конторы.

Коридор, несколько дверей, стук пишущей машинки.

Он распахнул одну из дверей: сотрудницы прилипли к окну, пытаясь рассмотреть, что там случилось. И телефона не видно.

Так и оставшись незамеченным, Андрей захлопнул дверь и бросился к другой двери.

Женщина, судя по всему – секретарша, разговаривала по телефону.

Крикнув «Милиция!», Андрей вырвал у нее трубку, клацнул рычагом, прерывая разговор, и, набрав сначала номер «Скорой помощи», а потом – номер дежурного своего, уже сорок седьмого отделения, коротко доложил о происшедшем.

– Выезжаем! К месту перестрелки никого не подпускай, – ответил дежурный.

«Скорая» и трофейный мотоцикл с коляской, принадлежащий отделению милиции, прибыли одновременно.

Из коляски выбрался Василий Федорович:

– Где Гиви?

– На втором этаже, ранен.

– Веди к нему врачей. Этот стрелял?

– Он.

Андрей с врачами взбежал по ступенькам.

Гиви сидел, прислонившись к стене. Видно было, что ему худо: лицо бледное, на лбу выступила испарина.

Врач ловко снял пиджак.

– Товарищ милиционер, заберите у раненого оружие и документы.

Андрей вытащил из судорожно стиснутых пальцев Гиви револьвер, понюхал ствол. Кислого порохового запаха не было, все каморы в барабане полны, значит – оперативник ни разу не успел выстрелить в ответ. Вместе с револьвером он опустил в свой карман и удостоверение Гиви.

Тем временем врачи успели ловко разрезать рубашку Гиви и стали его бинтовать, затем уложили раненого на носилки.

Андрей помог снести раненого оперативника вниз, к машине.

Едва они погрузили раненого, и врачи забрались в кузов санитарной полуторки, как она сорвалась с места и, распугивая прохожих пронзительным воем сирены, выехала на улицу.

Андрей подошел к Василию Федоровичу и протянул ему удостоверение и револьвер Гиви.

Начальник прокрутил барабан:

– Выстрелить не успел, – сделал он тот же вывод, что и Андрей. – Рассказывай, как было.

Андрей пояснил, что Гиви распорядился проверять квартиры поодиночке – так было бы быстрее.

Выслушав его, Василий Федорович сплюнул с досады:

– Учишь вас, учишь! Ну – пацаны, ей-богу! Ладно, хоть этого не шлепнул. Поехали, допросим.