–Я знаю,– легко согласился Алексей.

–Ты завтра походи сам, посмотри, может, что-нибудь подвернется. И я тоже погляжу.

–Хорошо.

Они немного помолчали.

–Леша,– Ася взяла его за руку,– скажи… ты хотел бы, чтобы я была твоей женой?

–Ты и так моя жена.– Алексей по-хозяйски обхватил ее за локти, притянул к себе.– Холодно, Малыш.– Он поглядел на нее тем особенным взглядом, долгим, пристальным, от которого у Аси по спине ползли мурашки и начиналось сладкое головокружение, и повторил:– Холодно. Пошли домой, согреемся.

Обнявшись, они дошли до дверей квартиры.

Ася едва успела повесить пальто, и тут же Алексей настойчиво подтолкнул ее в комнату.

–Проходите, сударыня.

–Я же в сапогах!

–Меня это не напрягает.

Он уложил ее на диван. Его ладони были прохладными и касались ее тела медленно, не спеша, будто изучая на ощупь. Ася судорожно сглотнула и потянулась привстать.

–Тс, не рыпайся. Лежи смирно. Поняла?

–Да,– почти беззвучно прошептала она,– я тебя люблю.

Алексей погладил ее по голове, потом так же, не торопясь, стянул с нее джемпер. Нагнулся, расстегнул сапоги, снял узкую короткую юбку.

Она лежала совсем без одежды и сгорала от желания.

–Пожалуйста… Алеша…

Алексей склонился над ней, невозмутимо пожал плечами.

–Чего изволит мадам?

–Я… умираю…

Он улыбнулся.

–Все будет хорошо, мадам, вы останетесь живы.

Ася с силой рванула его рубашку. Раздался треск.

Теперь внезапно все изменилось, точно ударил электрический разряд, разделив пространство на магнитные полюса.

Они сжимали друг друга в объятиях с такой силой и яростью, словно хотели причинить боль, возможно большую и ощутимую. Никогда прежде Ася не испытывала столь ошеломляющих, ярких, пугающих чувств.

Она не узнавала себя, презирала себя, восхищалась собой. Она боготворила себя…

–Ты что, завела любовника?– спросила Кристина на одной из репетиций.

Ася замерла, держа в руке только что вынутую из магнитофона кассету.

–Я? Любовника? Кристя, ты в своем уме?

–Какая-то ты странная стала последнее время. Взгляд отрешенный, то и дело вздрагиваешь, смотришь на часы. И глаза…

–Что глаза?– повторила Ася с вызовом.

–Как у русалки.– Кристина одернула юбку и скрестила руки на груди.

–Глупости,– решительно произнесла Ася, пряча кассету в шкаф.– Сама не знаешь, что плетешь. По-твоему, я способна обманывать Сережку?

–Ну хорошо.– Подруга поднялась со стула.– Где тогда ты была в тот вечер, после фестиваля?

–Господи…– Ася с досадой развела руками.– Ну какая разница? Просто… просто купила торты и встретила одну старую знакомую.

–Ага,– Кристина усмехнулась,– и умотала с ней на три часа.

–Да, умотала. Мы бог знает сколько не виделись.

–Чего ж тогда мне сразу не сказала? И почему наши не должны были об этом ничего знать? Что за секреты?

–Никаких секретов.– Ася подошла к подруге, мягко обняла ее.– Мне просто было неловко перед всеми. Перед Игорем, в частности,– он же просил, чтобы я осталась.

–Хочется тебе верить,– с сомнением в голосе произнесла Кристина, освобождаясь из ее рук.

–Вот и верь.– Ася обезоруживающе улыбнулась и закрыла шкаф.

Она не переставала удивляться самой себе, той легкости, с которой научилась врать и изворачиваться, той отчаянной смелости, даже бесшабашности, с которой шла на риск, просиживая у Алексея все вечера после работы и возвращаясь домой гораздо позже обещанного мужу срока.

Их поиск работы пока не принес результатов. В близлежащем районе вакантных мест не обнаружилось. Однако Ася не унывала. Она без устали листала рекламные газеты, тщательно перечитывала все расклеенные на столбах объявления и даже не ленилась заходить в маленькие магазинчики и кафе – вдруг там требуется грузчик или сторож.

Сам Алексей также не сидел без дела, воодушевленный Асиной энергией, однако день ото дня его спокойствие и уверенность постепенно сходили на нет. Деньги, которых и так было немного, таяли на глазах, и Асе приходилось выдерживать целые баталии, прежде чем получить от Алексея разрешение купить продуктов на собственные средства.

Вообще отношения их были неровными и непредсказуемыми: часто они ссорились по пустякам, он становился грубым и до ужаса циничным, она едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не высказать вслух все, что накопилось. Зато потом, на следующий день, наступало жаркое примирение, и тогда Асе казалось, что нет женщины счастливей ее.

Вернувшись домой, она существовала как во сне: готовила, стирала, спорила с Нинюсей, ночами покорно терпела ставшие до омерзения пресными ласки Сергея – все это сквозь туман, через дымку, притупляющую эмоции.

Реальным и ярким осталось лишь общение со Степкой. Асе казалось, что мальчик растет не по дням, а по часам. Иногда на него накатывало что-то непонятное: он начинал без умолку говорить, сыпал вопросами, настойчиво и требовательно заглядывал ей в лицо. При этом в глазах его она видела какую-то неясную, едва уловимую тень, которой не замечала раньше.

Ася старалась быть с сыном каждую свободную минуту, сняла с Нинюси обязательство ходить со Степкой на прогулку и повсюду таскала его с собой – на рынок, в сберкассу, в магазин. Сын, прежде ненавидевший людные места, теперь охотно следовал за Асей, куда бы она его ни позвала.

В один из вторников, свободных от репетиций в ДК, они привычно курсировали по окрестностям, занимаясь хозяйственными делами. Степка болтал, не закрывая рта, Ася слушала его, параллельно успевая думать о своем.

–Жвачку хочу,– вдруг безо всякого перехода потребовал он.

Они проходили мимо небольшого круглосуточного мини-маркета, открывшегося в их краях совсем недавно.

–Хочешь, значит, получишь,– весело проговорила Ася и потянула Степку к дверям магазина.

На стекле висело объявление, набранное крупным компьютерным шрифтом: «Срочно требуется охранник». Внизу, помельче, значилась сумма оклада.

Ася перечитала объявление несколько раз, не обращая внимания на приплясывающего от нетерпения Степку.

За прилавком скучала пожилая продавщица в аккуратном кружевном фартучке.

–Пожалуйста, проходите,– она приветливо улыбнулась,– что-нибудь хотите?

–Детский «Орбит».– Ася ткнула пальцем в витрину, за стеклом которой громоздилась целая пирамида разноцветных упаковок со жвачками.

–Какой желаете? Клубничный, земляничный, абрикосовый?– продавщица посмотрела на Степку.