— Н-да, куда заехали… похоже, в тупик.

— Да нет, надо просто напрячь интеллект.

— Знаешь, по-моему, ничего лучше, чем Люцик, мы не придумали, — заметил Стас.

— Ты прав. Давай тогда у него самого спросим. Эй, красавец, — позвал он чертика, — Придумали мы тебе имя. Люцик, ничего так? Ты скажи, если не нравиться, мы сейчас еще подумаем.

— Нет, мне нравится! — оценил чертик. — Как раз для меня!

— Ну, значит, будешь Люцик! — Толик рубанул в воздухе ладонью. — Поздравляю! Имя, по-моему, неплохое! И как раз для чертенка.

— Ура! — от избытка чувств чертик крутанулся на одном копыте, намотал насколько кругов по потолку и стенам, потом схватил три стакана, в миг наполнил их водой и принялся жонглировать, стоя на рогах. В прямом смысле.

— Главное, чтобы не стал Люцифером, когда вырастет, — философски заметил Толик, пока Стас отбирал у Люцика стаканы и возвращал их на место.

— И это, боюсь, ляжет на нас, — Стас сел обратно.

— Почему? — удивился Толик, — Ты его воспитывать собираешься?

— А что ты предлагаешь? Пустить на самотек, с такими-то способностями?

— Ну, — Толик поскреб щетину, — Позвать журналистов, привлечь общественность, запрячь научные умы…

— Ты прямо как депутат заговорил, — фыркнул Стас, — Куча слов, а толку…

— А что? — обиделся Толик.

— Не нужны ему лучшие научные умы. Люцик, считай, ребенок, ему нужны родители! Или хотя бы воспитатели! Фактически, какие ценности он сейчас получит, с такими и пойдет дальше по жизни. Если он попадет, например, к сатанистам, представляешь, что они из него вырастят? Самого настоящего Люцифера. Неизвестно, сможет ли эта сама общественность, которую саму лечить надо, оградить его от такого воздействия.

— Упс!

— Или попадет он, к примеру, к террористам. Подходит к нему какой-нибудь псих-фанатик и говорит: «Люцик, я тебе дам конфетку, а ты сгоняй быстро в Московский Кремль и Белый дом в Вашингтоне, нажми там все красные кнопочки!». С такими возможностями, как у Люцика, это сделать вполне реально.

— Так, все, я понял, — Толик замахал руками. — Общественность оповещать не будем. Будем воспитывать сами. А ты хоть имеешь представление, как нужно правильно воспитывать маленьких чертят?

— Дело-то как раз в том, что воспитывать нужно не правильно, — хмыкнул Стас, — Не как чертенка, а как обычного маленького ребенка. Иначе превратиться в маленького дьяволенка.

— Ну, тогда все в порядке, — хмыкнул Толик, — Будет шкодить — ремнем по заднице и в угол.

— Детей бить нельзя! — встрепенулся Люцик.

— Можно! Нет — нужно! И вообще — откуда ты таких знаний набрался?

— Я же говорил — вместе со светом я иногда поглощаю часть памяти людей. Поэтому некоторые вещи я знаю, а некоторые нет.

— Все с тобой понятно, полиглот ты наш.

В голове у Стаса что-то неожиданно щелкнуло. Он вспомнил.

— Люцик, — позвал Стас. Чертенок поднял голову. — Помнишь, вчера ты словно что-то хотел мне показать?

— А! — вспомнил чертенок. — Совсем из головы вылетело. Пойдемте, покажу.

Чертенок выбежал из кухни. Переглянувшись, Стас и Толик последовали за ним.

Оказавшись в мастерской Стаса, чертик первым делом нырнул под шкаф. Как он умудрился это сделать — расстояние между полом и дном шкафа не превышало двух сантиметров — осталось непонятным. Минут пять повозился там, потом выскочил, собрав всю пыль, и с растерянной физиономией бросился под комод.

Стас и Толик наблюдали за ним с растущим недоумением. Казалось, чертик искал какую-то вещь и никак не мог найти.

— Люцик, ты что-то ищешь? — спросил Стас, когда чертенок полез по шторе к потолку. — Давай мы тебе поможем?

— Я не понимаю, — вместо ответа чертенок раздосадовано спрыгнул на пол. — Он же был здесь!

— Кто? — удивился Стас.

— Перстень!

— Какой перстень?

— С большим таким черным камнем.

Толик со Стасом снова переглянулись, чувствуя, что запутываются все больше и больше.

— А как он сюда попал? — спросил Стас.

— А зачем он тебе? — одновременно с художником спросил Толик.

— Не знаю, — хлюпнул носом чертик, ответив сразу на оба вопроса. — Помните, я говорил, что вчера я поглотил очень большое количества света?

— Да, — кивнул Стас.

— И… я совершенно не помню, как это произошло. Кто-то словно отдавал мне приказы, которым я не мог воспротивиться. Я тогда не то что бы был против — приказы сводились к тому, чтобы я поглощал светлое свечение. Но потом я почувствовал, что источник свечения начинает истощаться. Я постарался прекратить это, чтобы не навредить ему больше, но не смог. А потом что-то произошло. С меня спал чужой контроль, а в комнате, словно из ниоткуда, возник этот перстень и закатился под шкаф. Я попытался взять его, но не смог. Тогда я решил попросить сделать это тебя, но ты отказался.

— Ну… я это, — замялся Стас, — Я думал, ты меня куда-то заманиваешь…

— Да я понял, — вздохнул Люцик, — Зря я принял именно такой облик. Видимо, эти черти не очень хорошие существа.

— Ну, это можно поправить, — хмыкнул Толик и обратился к чертенку, — Ты же можешь поменять облик?

— Могу. Но не хочу. Это требует больших затрат.

— Ну а чуть подкорректировать?

— Разве что совсем чуть…

— Этого хватит, — заверил его Толик. — Сделай себе просто другие глаза. Сейчас они у тебя красные, причем, без зрачков и радужки. Такие кого угодно напугают. Сделай их себе… да вот как у них.

Толик указал на одну картину Стаса, где были нарисованы Дед Мороз, дети и симпатичные зверюшки вокруг елки.

Чертик с секунду смотрел на картину, а потом его глаза расширились, из красных стали белыми, в них появились радужка и зрачок. Через секунду чертика уже совершенно невозможно было отличить от доброй детской игрушки с большими симпатичными глазами, аж на пол-лица.

— Слишком большие глаза. Как-то немножко «анимэшно» получилось, — не преминул покритиковать Толик, оглядывая результат. — Но так в целом прилично.

— По-моему, мы немного не туда заехали, — неуверенно произнес Стас.

— А что? — не понял Толик.

— Ну, он нам только что про перстень рассказывал и какую-то злую силу. Надо как-то… ну понять, что это было.

— А что мы можем? — философски заметил Толик. — Или у тебя есть знакомые охотники за приведениями?

— Нет, но… — Стас замолчал, не зная, что тут можно сказать. И действительно, они самые обычные люди, без всяких экстрасенсорных способностей. Если какая-то могущественная сила решит что-то сделать с чертенком, вряд ли они смогут ей помешать. Единственное, что им остается — это заняться воспитанием Люцика, чтобы он не причинял вреда людям. А там, когда он подрастет и наберется сил, будет видно.

Эти соображения Стас изложил Толику. Тот подумал и полностью согласился.

— Ну ладно, — произнес он. — Впечатлений за сегодняшнее утро у меня было больше, чем за