Когда подъезжаю к нашей улице, внезапно набегают чёрные тучи, и поднимается такой сильный ветер, что даже мне, человеку несуеверному, становится дурно. Желудок скручивает в тошнотворный узел, в горле становится сухо, в висках начинается пульсация. Вся эта ситуация с тачкой, резкая смена погоды… Если бы я был Кассандрой, точно подумал бы, что это какие-то знаки. Обычно именно она обращает внимание на такие вещи. Только как их интерпретировать?

Ответ не заставляет себя долго ждать. Пока стою на светофоре, мне приходит сообщение с неизвестного номера. Ни о чём не подозревая, открываю вложенный медиафайл, и он автоматически запускается. Я совершенно чётко вижу улыбающуюся Кассандру, входящую в чей-то кабинет. Ведомый какой-то непонятной мне реакцией, сразу же заношу палец над крестиком, чтобы закрыть видеоролик. Меня не должно волновать, что там шлют с левых номеров, особенно учитывая появление в моей жизни недоброжелателей. Подобные подлянки я даже предполагал, если учесть поползновения Мудилы в сторону Кэсси. Обязательно посмотрим это видео вместе, и после она сама мне всё объяснит. Наверняка, это какая-то старая запись или того проще: компьютерный монтаж. Ведь не может она кому-то улыбаться так, как улыбалась мне только сегодня утром?

Но через секунду ракурс съёмки меняется, и все мои шаткие доводы разваливаются, как песочный замок, накрытый штормовой волной. Отовсюду начинают сигналить, поторапливая на зелёный свет, но меня будто парализовало от увиденного на экране.

Речь не слышно, но зато я могу отчётливо рассмотреть, как ублюдок Шейн вальяжно развалился в кресле, а моя любимая уверенно вышагивает к нему и, быстро сняв блузку, в которой она была сегодня в школе, предстаёт перед ним в лифчике. И это точно не старая запись. Изображение ястреба на её спине не оставляет никаких сомнений в свежести съёмки. Кровь мгновенно ударяет в голову от неконтролируемого гнева, от неверия в происходящее. Что она творит? Какого чёрта она смотрит на него так, словно его… хочет?

Кассандра подходит к нему ближе и, протянув ладонь, медленно проходится по его волосам. Ладонь Мудилы уверенно ложится на её задницу и начинает поглаживать, будто он делал это сотни раз. Она не сопротивляется. Что-то говорит ему, судя по шевелению губ, а я словно онемел, пытаясь осмыслить сцену перед моими глазами.

Кто он для неё?

Кто для неё я? Всё, что было между нами — ложь? Как там говорил дружок Шейна? Ему нравятся испорченные?

Сука….

Почувствовав распирающее давление под рёбрами, несколько раз ударяю себя кулаком в грудь, чтобы оживить своё тело. Ещё несколько секунд продолжаю истязать себя, наблюдая, как эта лицемерка, сделав пару шагов назад, расстёгивает пуговицы на своей юбке и начинает спускать её вниз по бёдрам. С меня достаточно.

Я нажимаю на стоп и отправляю видео в корзину, сразу же очищая её от этого мусора.

Я верил ей. Принял её скрытность за черту характера, а не лживую натуру. Закрыл глаза на слова Шейна, брошенные мне вдогонку в казино. Выходит, он говорил правду…

Попользовалась влюблённым дурачком? Нашла того, кто её испортит? Того, кто будет одаривать подарками и деньгами?

Усмехаюсь себе под нос, мотнув головой, чтобы избавиться от дурмана, которым я был так вероломно отравлен. Больно, так чертовски больно… Открыв все четыре окна, рывком выжимаю педаль газа, чтобы вихри воздуха, влетающего в салон на скорости, забрали с собой всё, что я испытываю к Кассандре. А в данный момент я испытываю к ней ненависть. Всепоглощающую, жгучую. Такую, что мне хочется её убить, стереть с лица земли, сделать невидимкой.

Не знаю, сколько времени я бесцельно кружу по районам ЭлЭй, но в один момент решаю отправиться туда, где меня всегда ждут. Где меня никто не предаст. Домой.

Знаки… В чём их смысл? Можно подумать, не заглохни моя тачка, эта змея не стянула бы с себя трусы перед Шейном.

Мне становится холодно. Закрыв окна, включаю печку, но озноб только всё больше усиливается, особенно когда возле нашего дома вижу несколько машин скорой помощи и полиции. Я ещё ничего не успел увидеть или понять, но отчего-то сердце сковывает болезненным спазмом, словно оно опередило мой разум в гонке за осознанием произошедшего.

Так странно. Моя душа будто отделилась от тела, потому что я выбегаю из машины, но не чувствую контакта с землёй. Мои глаза видят, но отказываются отправлять изображение нервным центрам мозга. Предметы вокруг меня дрожат, точно началось землетрясение. И сейчас я бы отдал всё, чтобы это было оно, потому что единственное неподвижное, что я вижу сейчас перед собой — это два чёрных мешка в человеческий рост.

Они аккуратно лежат на земле рядом друг с другом. Я пытаюсь собрать в своей голове картинки, но они то и дело ускользают от меня, оставляя один на один с этим странным туманом. Руки сами расстёгивают молнию сначала на одном мешке, затем на другом… Внезапно раздаётся чей-то мужской крик. Громкий, надрывный. Он эхом звенит в моей голове, причиняя адскую боль. Опускаясь на колени, с силой сдавливаю череп ладонями, чтобы не оглохнуть от этого звука.

Кто это кричит?

Оглядываюсь по сторонам и вижу только людей в форме чуть поодаль от меня. На моё плечо ложится чья-то рука, но я её грубо скидываю.

Прочь. Все — прочь! Уходите! Не трогайте нас!

Я должен, обязан что-то сделать!

Встаю, как робот, и широким шагом направляюсь в наш дом. Преодолеваю лестницу, то и дело мотая головой, чтобы выгнать этот чёртов туман. В шкафу родительской спальни нахожу два новых пледа, которые мама зачем-то берегла, ведь старые ещё не износились. Снова устремляюсь на улицу. Нужно спешить! Они же замёрзнут. А если дождь пойдёт? Как они посмели засунуть их в эти целлофаны?

Склоняюсь над мешком, в котором лежит мой отец. Его глаза закрыты, на лице умиротворение. Надеюсь, он умер сразу, не почувствовав боли… Рубашка вся в крови, плечо неестественно выгнуто, и я даже представить не могу, какие ещё повреждения есть на его теле. Глаза нестерпимо печёт, туман распространился и на зрение, потому что картинка перед глазами расплывается и заменяется мелькающими чёрными пятнами. Дрожащими руками расстёгиваю молнию на тонком полиэтилене и укладываю сверху первый плед, подсовывая его края под папины ноги. Сквозь плотную завесу окружающей меня серой мглы, кажется, слышу своё имя.

Не сейчас. Нет.

Я должен о них позаботиться. Так же, как заботились о нас они.

Следующая — моя мама. Самая любимая, самая лучшая… Вместе с братишкой, которому не