я не вполне сохранил присутствие духа, но, подражая врагам, даже в эту роковую минуту старался хладнокровно наблюдать за происходящим. Обладая таким быстроногим скакуном, как верный Моро, я мог не опасаться за свою жизнь.

Но гнусная мысль о бегстве не приходила мне в голову. Лучше умереть, чем изменить храбрым товарищам. Им я обязан был жизнью. Из-за меня они сейчас подвергаются смертельной опасности. Я твердо решил остаться с ними до конца и продать свою жизнь как можно дороже. О бегстве я успею подумать тогда, когда все до одного друзья погибнут.

Почему начальник гверильясов потребовал моей выдачи? Все мы, американцы или техасцы, в равной степени для них враги, поскольку находимся на мексиканской территории, вооруженные и готовые к борьбе. Почему же они прельстились моей жизнью? Откуда известно им, что я капитан рейнджеров? Они это знали еще до встречи с нами. Они преследовали меня и с этой целью сюда явились.

Внезапная догадка блеснула в уме. Смутное подозрение перешло в уверенность. Впрочем, не будь солнца, слепившего глаза, я бы давно прозрел.

Спустив козырек кепи, я прикрыл глаза ладонями и внимательно присмотрелся к командиру отряда. Голос его, когда он говорил с Гарреем, показался мне знакомым. Я слышал его как будто впервые и все-таки узнавал. Наконец командир обернулся в мою сторону. Поля его сомбреро были опущены, но я безошибочно узнал Рафаэля Ихурру и сразу оценил создавшееся положение. Вот почему им понадобилась жизнь капитана рейнджеров.

Как только я сделал это открытие, сердце мое забилось в тысячу раз болезненнее.

Но гверильясы пришли в движение. Час борьбы наступил…

Глава XXXII

СТРЕЛЬБА НА СКАКУ

Среди врагов началось оживление, но мы уже не боялись внезапной атаки: судьба убитого охладила пыл мексиканцев. Их ярость пока что выливалась в крики.

Но, судя по маневрам всадников, они выработали новый план нападения.

— Мерзкие трусы! — ругался Рубби. — У них не хватает мужества напасть на нас открыто. Черт их побрал бы! Они готовят нам очередной сюрприз, — прибавил серьезнее старый траппер. — Что скажешь об этом, Билли?

— По-моему, — ответил Билли Гаррей, внимательно наблюдавший за движением врагов, — по-моему, ачнут круговой галоп и попробуют захватить нас врасплох по способу индейской карусели.

— Правильно! — кивнул Рубби. — Я того же мнения. Пусть меня скальпируют, если это не так! Смотрите, они уже начинают.

Часть всадников рассыпалась по прерии, другие остались на местах. И не успел Рубби договорить, как один из них пустился вскачь.

Казалось, он хочет приблизиться к нам на расстояние выстрела, но через мгновение он круто повернул коня с явным намерением нас объехать.

Когда он отделился на двадцать метров от цепи, за ним поскакал второй, затем третий, и наконец пятеро всадников помчались, объезжая нас, как по цирковой арене. Остальные шестеро не трогались с места.

Кружившиеся всадники вооружены были только карабинами. Это нас не удивило. Замысел врагов был совершенно ясен.

Положение было бы серьезнее, если бы на месте гверильясов оказались краснокожие. Карабин в таких случаях безвреднее лука, из которого можно непрерывно метать стрелы. Однако самый факт знакомства с военным приемом карусели доказывал, что нападавшие знали этот способ индейцев. Мы поняли, что для успешной защиты нам придется призвать на помощь все свое мужество и хладнокровие.

Отделившейся пятерке было приказано скакать вокруг, не приближаясь к нам, время от времени стрелять по лошадям, всячески отвлекая наше внимание.

Остальные шесть гверильясов держались за пределами досягаемости. Они должны были ударить с противоположной стороны, осыпать нас градом пуль и, действуя уже наверняка, пустить в ход лассо.

Спутники мои справедливо боялись лассо: разрядив карабины, мы окажемся совершенно беззащитными. Пистолет рейнджеров не спасет нас от ременного аркана, которыми мексиканцы владеют, лучше, чем огнестрельным оружием.

Недолго пришлось нам размышлять и делиться своими опасениями: мексиканцы мчались мимо нас по кругу с быстротой молнии. Опытные, великолепные наездники!

Наше и без того трудное положение осложнялось, но мы и не думали сдаваться. Стоя друг к другу спиной, мы наблюдали за сектором круга, приходившегося на каждого из нас.

Пятеро всадников между тем маневрировали. Они описывали широкие концентрические круги.

Приближаясь к нам на выстрел, каждый разряжал карабин, затем, вернувшись к группе неподвижных товарищей, быстро обменивал его на заряженный и опять устремлялся к нам галопом.

При первом нападении почти все пули пронеслись у нас над головой. Мы слышали их свист. Одна задела лошадь Рубби, и бедное животное начало ржать и бешено биться. Это не представляло особой беды. Могло быть и хуже. Мы с тревогой глядели на возвращающихся всадников.

Пять гверильясов, носившихся кругом, были лучшими в мире ездоками. Более умелых или даже равных им нельзя было найти ни в Аравии, ни на ипподромах Лондона или Парижа. Эти люди проводят в седле буквально всю свою жизнь! Стреляя, они свисали с седла, прячась за телом лошади, так что виднелись ботфорты и шпора над деревянной лукой и пальцы, вцепившиеся в гриву над холкой коня. На мгновение показывалась голова и тотчас же исчезала в дыму. Только ружейное дуло сверкало. Линия полета пули показывала, что враг целится поверх шеи скачущей лошади.

Трапперы были превосходными стрелками. И у меня была меткая рука. Но легче попасть в птицу на лету. Лошади мексиканцев были сравнительно доступной мишенью, но ради них не стоило тратить заряда. Трудно стоять под выстрелами, не отвечая на пули. Спутники мои скрежетали зубами от гнева.

Гверильясы сделали еще один круг. На этот раз им повезло.

Гаррей получил рану в плечо. Другая пуля задела руку старого Рубби.

— Браво! — вскрикнул траппер, щупая рану. — Превосходно! Они недурные стрелки. Хорошо, что уши уцелели. — И безухий охотник разразился беззаботным смехом.

Однако он помрачнел, заметив кровь, струившуюся по плечу Билли.

— Тысяча молний! Ты ранен, Билли?

— Пустяки, — поспешно ответил