(Спросите — если мне не поверите). Но, милая моя, на эти вопросы отвечать ужасно трудно; я запоминаю Вас чуть не девочкой, но начал вглядываться в Вас и узнавать в Вас редкое, особенное существо и редкое, прекрасное сердце — всего только года четыре назад, а главное, узнал я Вас в ту зиму, как умерла покойница Марья Дмитриевна. Помните, когда я пришёл к Вам после целого месяца моей болезни, когда я вас всех очень долго не видал? Я люблю вас всех, а Вас особенно. <…> но к Вам я привязан особенно, и привязанность эта основывается на особенном впечатлении, которое очень трудно анатомировать и разъяснить. Мне Ваша сдержанность нравится, Ваше врождённое и высокое чувство собственного достоинства и сознание этого чувства нравится (о, не изменяйте ему никогда и ни в чём; идите прямым путём, без компромиссов в жизни. Укрепляйте в себе Ваши добрые чувства, потому что всё надо укреплять, и стоит только раз сделать компромисс с своею честию и совестию, и останется надолго слабое место в душе, так что чуть-чуть в жизни представится трудное, а, с другой стороны, выгодное — тотчас же и отступите перед трудным и пойдёте к выгодному. Я не общую фразу теперь говорю; то, что я говорю, теперь у меня самого болит; а о слабом месте я Вам говорил, может быть, по личному опыту. Я в Вас именно, может быть, то люблю, в чем сам хромаю). Я в Вас особенно люблю эту твёрдую постановку чести, взгляда и убеждений, постановку, разумеется, совершенно натуральную и ещё немного Вами самими сознанную, потому что Вы и не могли сознать всего, по Вашей чрезвычайной ещё молодости. Я Ваш ум тоже люблю, спокойный и ясно, отчетливо различающий, верно видящий. Друг мой, я со всем согласен из того, что Вы мне пишете в Ваших письмах, но чтоб я согласился когда-нибудь в Вашем обвинении, — в том, что во мне хоть малейшее колебание в моей дружбе к Вам произошло, — никогда! Просто, может быть, всё надо объяснить какой-нибудь мелочью, какой-нибудь раздражительностью минутной в моем скверном характере, — да и та не могла никогда лично к Вам относиться, а к кому-нибудь другому. Не оскорбляйте же меня никогда такими обвинениями…»

Достоевский в письмах делился с Софьей своими творческим планами, рассказывал ей о замыслах, ходе работы над романами, спрашивал её советов. После разрыва между Достоевским и семьёй Ивановых из-за дележа наследства Куманиных, прекратился и поток его писем к племяннице. Спустя три года в своём письме к дяде от 14 августа 1876 г. Софья сообщала, что выходит замуж за горячо любимого ею учителя математики Д. Н. Хмырова и выражала надежду, что он, в память их прежней дружбы, порадуется за неё.

Иванова Юлия Александровна

(1852–1924)

Племянница писателя, дочь его сестры В. М. Достоевской (Ивановой). Достоевский видел её девочкой, когда гостил у сестры, а последний раз встречался с Юлией в Москве осенью 1878 г., о чём упомянул в письме к А. Г. Достоевской от 10 ноября. Иванова прожила жизнь в деревне, занимаясь хозяйством в Даровом и Черемошне.

Иванчина-Писарева Мария Сергеевна

(в замуж. Бердникова, 1846—после 1881)

Приятельница дочерей сестры писателя В. М. Достоевской (Ивановой). В 1866 г. Достоевский делал ей предложение, о чём вспоминала племянница писателя М. А. Иванова: «Достоевский легко увлекался людьми, был влюбчив. Ему нравилась подруга Софьи Александровны Ивановой, Мария Сергеевна Иванчина-Писарева, живая, бойкая девушка. Однажды, будучи в Москве у Ивановых под Пасху, Достоевский не пошёл со всеми к заутрене, а остался дома. Дома же у Ивановых оставалась Мария Сергеевна. Когда Софья Александровна вернулась из церкви, подруга ей, смеясь, рассказала, что Достоевский ей сделал предложение. Ей, двадцатилетней девушке, было смешно слышать его от такого пожилого человека, каким был в её глазах Достоевский. Она отказала ему и ответила шутливо стихами Пушкина:

Окаменелое годами,

Пылает сердце старика…» [Д. в восп., т. 2, с. 48]

Упоминает об Иванчиной-Писаревой в своих «Воспоминаниях» и А. Г. Достоевская, которая в том же 1866 г., будучи тоже 20-летней девушкой, чуть позже приняла предложение Достоевского с величайшей радостью и 31 марта 1867 г., уже в качестве молодой счастливой супруги писателя, увидела «соперницу» в Москве у Ивановых: «Остроумием особенно отличалась Мария Сергеевна Иванчина-Писарева, подруга старших дочерей Веры Михайловны. То была девушка лет двадцати двух, некрасивая, по весёлая, бойкая, находчивая, всегда готовая поднять человека на смех. (Семья Ивановых описана Федором Михайловичем в романе “Вечный муж”, под именем семейства “Захлебининых”. М. С. Иванчина очень рельефно выведена в виде бойкой подружки “Марьи Никитишны”.) Ей поручена была молодёжью задача вывести меня из себя и поставить в смешное положение в глазах моего мужа. Начали разыгрывать фанты. Каждый из играющих должен был составить (на словах, конечно) букет на разные случаи жизни: старику — в день восьмидесятилетия, барышне — на первый бал и др. Мне выпало составить букет полевых цветов. Никогда не живя в деревне, я знала только садовые цветы и назвала лишь мак, васильки, одуванчики и ещё что-то, так что букет мой был единогласно и справедливо осуждён. Мне предложили составить другой, но, предвидя неудачу, я отказалась.

— Нет, уж увольте! — смеялась я, — я сама вижу, что у меня нет никакого вкуса.

— Мы в этом не сомневаемся, — ответила Мария Сергеевна, — вы так недавно блистательно это доказали!

И при этом она выразительно взглянула в сторону сидевшего рядом со мною и прислушивавшегося к нашим petits-jeux Фёдора Михайловича. Сказала она эти слова так ядовито и вместе с тем остроумно, что все расхохотались, не исключая меня и Фёдора Михайловича. Общий смех сломал лёд недружелюбия, и вечер закончился приятнее, чем начался…» [Достоевская, с. 149–150]

После смерти Достоевского Иванчина-Писарева прислала вдове сочувственное письмо, в котором признавалась, что была счастлива и горда знакомством с великим писателем.

«Иллюстрированный альманах, изданный И. Панаевым и Н. Некрасовым»

Н. А. Некрасов вслед за выходом альманаха «Первое апреля» задумал в приложении к «Современнику» выпустить новый «Иллюстрированный альманах», который должен был выйти 1 января 1848 г. Цензура сборник поначалу пропустила, но работа над ним затянулась и вторичная цензура (уже после революции 1848 г. во Франции) альманах запретила, и он от него осталось только несколько уже готовых экземпляров. Для «Иллюстрированного альманаха» Достоевский написал рассказ «Ползунков», который после запрещения издания не попал, как прочие материалы, в другие некрасовские издания и был впервые опубликован только в 1883 г.

Ильинский Дмитрий Николаевич

(1822—?)

Арестант Омского острога. Отставной подпоручик и бывший дворянин, прибыл в острог 17 июня 1848 г. (на 1,5 года ранее Достоевского) за предполагаемое убийство своего