На самом деле, Мо Жанем двигал трезвый расчет. Ведь если Чу Ваньнин поможет ускорить повышение его духовного уровня, то это позволит ему значительно быстрее вымостить лестницу из человеческих костей и подняться на вершину человеческого мира. Так с чего бы ему отказываться от того, что плывет прямо в руки?

В тот день, стоя на верхушке дерева, он так усердно практиковался, что, переусердствовав, потерял равновесие и упал вниз.

В тот же миг перед ним мелькнули белые одежды Чу Ваньнина, когда тот в стремительном прыжке подхватил и обнял его. Но он так спешил, что не успел создать барьер, и в итоге они вместе упали с дерева на землю. Придавленный телом своего ученика Чу Ваньнин глухо застонал от боли. Открыв глаза, Мо Жань увидел, что рука Чу Ваньнина была распорота веткой, и из открытой раны вовсю хлещет кровь.

Мо Жань пристально смотрел на рваную рану на руке Учителя, и в его душе поднималось совершенно не имеющее ничего общего с состраданием звериное возбуждение. К этому времени его натура исказилась настолько, что в тот момент он не ощутил ни вины, ни благодарности, а лишь думал, что кровь Чу Ваньнина выглядит действительно красиво, так пусть потечет еще чуть-чуть.

Но разумом Мо Жань, конечно, понимал, что еще не пришло время снять маску и показать свое истинное лицо жестокого демона, поэтому помог Чу Ваньнину очистить и перевязать рану.

Оба молчали, каждый был поглощен своими тайными мыслями. Белая ткань обернула руку в несколько слоев.

Наконец Мо Жань многозначительно произнес:

— Учитель, благодарю вас!

Слова благодарности, да еще произнесенные таким благожелательным тоном, застали Чу Ваньнина врасплох. Вскинув глаза, он в упор посмотрел на Мо Жаня. Проникающий сквозь крону солнечный свет отбрасывал блики на юное лицо, отчего от природы смуглая кожа казалась очень бледной, почти прозрачной.

В это время Мо Жаню и правда было очень любопытно, что думает Чу Ваньнин о его благодарности.

Наконец-то блудный сын вернулся?

Наконец-то он смягчился?

Но Чу Ваньнин ничего не сказал, только опустил ресницы и одернул рукав.

Поднялся ветер, и солнца было в самый раз.

В прошлой жизни Мо Вэйюй не мог читать мысли Учителя, но и Учитель в итоге неправильно понял его.

В дальнейшем духовная сила Мо Жаня стала стремительно расти. Он был удивительно талантлив от природы, и теперь половины его духовной энергии хватало на создание не одного, а двух, а вскоре и четырех черных камней за раз.

Но и этого ему было недостаточно.

Ему нужна была стотысячная армия послушных его воле солдат, способная одним махом захватить Пик Сышэн, мощная сила, которая могла бы растоптать и бросить к его ногам даже такого талантливого заклинателя как Чу Ваньнин.

Арифметика относилась к тем наукам, которые никак не давались Мо Жаню. Человек, который очень скоро станет Наступающим на бессмертных Императором, часто часами просиживал за столом со счетами в руках, тупо перебирая костяшки.

Как-то Сюэ Мэн пришел навестить его и случайно наткнулся на это зрелище. Он тут же склонился над столом и с интересом спросил:

— Эй, что ты делаешь?

— Считаю.

— Что считаешь?

Мо Жань поднял на него потемневший взгляд и с улыбкой предложил:

— Угадай.

— Не могу угадать, — Сюэ Мэн взял лежащую перед Мо Жанем счетную книгу и начал внимательно изучать ее, бормоча под нос, — одна штука… триста шестьдесят пять дней… триста шестьдесят пять штук… четыре штуки... триста шестьдесят пять дней... что это за чепуха?

— Я хочу купить конфет, — с преспокойным видом ответил Мо Жань.

— Конфет?

— Лучшая конфетка «Юэшэнчжая[203.2]» стоит медяк. Если каждый день откладывать по медяку, то за триста шестьдесят пять дней можно накопить на триста шестьдесят пять штук. А если каждый день откладывать по четыре медяка, можно будет… — Мо Жань низко наклонил голову и опять сосредоточился на счетах, передвигая костяшки. Как ни крути, а он все еще не был уверен в результате своих расчетов. — Это будет тысяча…

Сюэ Мэн даже без счетов посчитал в уме быстрее него и сразу же ответил:

— …Тысяча четыреста шестьдесят конфет.

Мо Жань поднял голову и, после небольшой паузы, осклабился:

— А ты и правда быстро считаешь.

Мо Жань редко хвалил Сюэ Мэна, поэтому на несколько секунд тот просто ошеломленно замер. Справившись с удивлением, он со смехом сказал:

— Разумеется! В конце концов, я с детства помогаю маме взвешивать лекарства.

Немного подумав, Мо Жань с улыбкой сказал:

— Так или иначе, считаю я неважно. Может, сделаешь доброе дело и поможешь мне сосчитать?

Мо Жань не вел себя так спокойно и доброжелательно со дня смерти Ши Мэя. Глядя на его силуэт на фоне бьющего из окна солнца, Сюэ Мэн вдруг почувствовал какую-то жалость в сердце.

В конце концов, чуть кивнув, он пододвинул стул и сел рядом с Мо Жанем:

— Давай, говори, что нужно.

— Если откладывать каждый день на десять конфет, сколько у меня получится накопить за год? — с теплом в голосе спросил Мо Жань.

— Три тысячи шестьсот пятьдесят. Это даже считать не нужно — слишком просто.

Мо Жань только вздохнул:

— А если добавить немного: пятнадцать в день… — поразмыслив, он все же понял, что изготовление такого количества камней в день превысит его предел, поэтому тут же поправился. — Двенадцать в день. За год это сколько?

— Четыре тысячи… Четыре тысячи триста восемьдесят.

— Я хочу пять тысяч штук, сколько дней мне еще нужно копить?

— Нужно… — Сюэ Мэн взъерошил волосы, старательно считая в уме, а потом вдруг спросил, — а зачем тебе так много конфет? Все равно столько не съешь.

Мо Жань опустил глаза и, скрыв темноту внутри за длинными ресницами, ответил:

— В будущем году Пик Сышэн будет праздновать тридцать лет с момента основания. Если я хочу подарить конфеты каждому ученику, нужно начинать экономить уже сейчас.

Сюэ Мэн застыл от удивления:

— У тебя в самом деле такие планы?..

— Ага, — с улыбкой сказал Мо Жань. — Удивлен? Тебя тоже не обделю.

— Да мне и не надо, — Сюэ Мэн махнул рукой. — Можешь даже съесть мои жевательные мармеладки. Давай лучше я помогу тебе посчитать за сколько ты сможешь накопить на пять тысяч конфет.

Сюэ Мэн сразу взял в