Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда я остаюсь, – сказал Пол, беря ее за руку. – Кажется, я все же остаюсь в конце концов.
Она кое-чему научилась, поняла Ким. И этот урок оказался самым трудным. Она открыла для себя, что единственное, с чем ей справиться труднее, чем с обладанием властью, – это потеря власти.
Бальрата не было. Она сама отдала его, но перед этим он ее покинул. После Калор Диман и ее отказа повиноваться Камень Войны ни разу даже не сверкнул на ее руке. Поэтому в последнюю ночь, очень поздно, когда в комнате больше никого не было и никто не знал, она отдала его Айлерону.
А он, так же тайно, послал за Джаэлль и поручил хранить этот камень жрице Даны. Что было правильно, понимала Ким. Она сначала думала отдать его магам. Но дикая сила Бальрата была гораздо ближе Дане, чем небесная премудрость, которую изучал Амаргин.
Меркой растущей мудрости Айлерона, одной из вех изменения природы вещей стало то, что Верховный король отдал столь могущественную вещь Верховной жрице и что она согласилась хранить ее у себя по его поручению.
Вот так Камень Войны ушел от нее, и Кимберли в тот последний вечер шла наедине со своими воспоминаниями среди деревьев к западу от домика Исанны, пытаясь справиться с печалью и чувством потери.
Так не должно быть, сурово сказала она себе. Она собирается домой, и ей хочется домой. Ей очень нужна ее семья. И даже более того, она знает, что поступает правильно, возвращаясь домой. Ей это снилось, и Исанне тоже в те первые дни.
– Сердце подсказывает мне, что в твоем мире тоже может понадобиться Видящая Сны, – сказала тогда старая Видящая. И она сама это видела.
Так что необходимость и правильность объединились с ее собственным желанием и влекли ее назад. От этого все должно было стать ясным и простым, но не стало. И правда, этого не могло быть, ведь она так много оставляет здесь! И все ее мысли и чувства казались сложными и становились еще более запутанными и трудными из-за пустоты, возникающей внутри нее, когда она смотрела на палец, где прежде так долго сверкал Камень Войны.
Она покачала головой, пытаясь вытянуть себя из этого настроения. На ее счету столько благословений, столько сокровищ. Первым, самым драгоценным из всех, был мир и гибель Разрушителя от руки ребенка, чье имя приснилось ей еще до того, как он родился.
Она шла по зеленому лесу в солнечном свете и думала о Дариене, а потом о его матери, об Артуре и Ланселоте, чьи горестные испытания закончились. Еще одно благословение, еще один источник радости в ее сердце.
А что касается ее самой, то она продолжает оставаться Видящей, и продолжает носить, и всегда будет носить в себе вторую душу, дар, превыше всякой меры и всяких слов. Она продолжает носить браслет с камнем веллин на запястье – Мэтт наотрез отказался принять его обратно. В ее мире он не будет иметь практической ценности, она это понимала, станет лишь напоминанием, что по-своему тоже ценность, не хуже остальных.
Одна, в глубине леса, мучительно пытаясь достичь покоя внутри себя, Ким остановилась и некоторое время стояла в тишине, слушая пение птиц над головой и вздохи ветра в листьях. Здесь было так тихо, так красиво, что ей захотелось сохранить все это навсегда.
Подумав так, она увидела яркую вспышку на земле справа и поняла, еще не двигаясь, что ей сделан последний подарок.
Она подошла, случайно идя по следам Финна и Дариена во время их последней совместной прогулки в разгар зимы. Потом опустилась на колени, как они когда-то, рядом с растущим там баннионом.
Сине-зеленый цветок с красной серединой, словно каплей крови. Они оставили его в тот день, сорвали другие цветы, чтобы отнести их Вэй, но этот не тронули. И поэтому он остался для Ким, чтобы она взяла его себе, и слезы закипели у нее на глазах от воспоминаний, которые он пробудил: ее первая прогулка по лесу с Исанной в поисках этого цветка; потом ночь у озера под звездами, когда ЭйлАвен, вызванный огнем цветка, развернул для нее Гобелен.
Баннион был прекрасен, лепестки цвета морской волны вокруг ярко-красной сердцевины. Она осторожно сорвала его и приколола к своим белым волосам. Она подумала об ЭйлАвене, о сине-зеленом блеске его нагой силы. Он тоже потерян для нее, даже если бы она захотела призвать его, хотя бы только для того, чтобы проститься. «Будь свободен от огня цветка, отныне и навсегда», – произнесла тогда Исанна в конце, освобождая его от бремени хранителя Камня Войны.
Баннион был прекрасен, но бессилен. Казалось, он был символом того, что ушло от нее, чего она уже не могла совершить. Магия была дана ей в ту звездную ночь у этого озера и какое-то время оставалась у нее, а теперь исчезла. Для нее будет лучше, во всех отношениях, жить в собственном мире, вдали от этих ярких образов, подумала Ким. Она встала и пошла обратно, думая о Лорене, который сейчас пытался справиться с такой же потерей. Так же, внезапно осознала она, как справлялся с ней Мэтт все годы, прожитые в Парас Дервале, борясь с притяжением Калор Диман. Эти двое прошли вместе полный круг. В этом был свой узор, более прекрасный и более ужасный, чем любой другой, вытканный смертными.
Ким вышла из леса и пошла вниз, к озеру. По нему пробегала легкая рябь от летнего ветерка. Появился намек на прохладу – прелюдия к наступлению осени. Ким шагнула на плоскую поверхность камня, выступающего из воды, как когда-то давно, с Исанной, когда Видящая вызвала духа воды при свете звезд.
ЭйлАвен находился там, внизу, она знала, глубоко внизу, в своих переплетенных коридорах из морского камня и водорослей, среди глубокой тишины своего жилища. Недоступный. Потерянный для нее. Она села на камень и обхватила руками согнутые колени, стараясь думать о многочисленных победах, стараясь переплавить печаль в радость.
Долго она сидела там, глядя поверх вод озера. Она знала, что уже наступает вечер. Ей надо идти обратно. Но так трудно было уйти. Подняться и уйти с этого места казалось ей таким окончательным и одиноким поступком, каких она еще не совершала.
Поэтому она медлила, и вскоре за ее спиной раздались шаги по камням, а потом кто-то присел рядом с ней на корточки.
– Я увидел твоего коня рядом с домом, – сказал Дэйв. – Я тебе помешал?
Она улыбнулась ему снизу и покачала головой.
– Просто прощаюсь перед наступлением этого вечера.
– Я тоже прощался, – сказал он, собирая в горсть и рассыпая гальку.
– Ты тоже возвращаешься домой?
– Я только что принял решение, – тихо ответил он. В его голосе звучали спокойствие и уверенность, которых она не слышала раньше. Ким пришло в голову, что Дэйв здесь изменился больше всех их. Она, и Пол, и Дженнифер, казалось, просто пошли дальше в том, чем они уже были до прибытия сюда, а Кевин остался точно таким же, как всегда, с его смехом, и его грустью, и добротой его души. Но человек, который присел сейчас рядом с ней, дочерна обожженный летним солнцем Равнины, был совершенно не похож на того, кого она встретила в тот первый вечер в Зале Собраний, когда пригласила его сесть с ними и послушать выступление Лоренцо Маркуса.